Что-то изменилось в его лице, почти незаметно, оно стало другим, и Шарлотта неожиданно почувствовала, что окончательно теряет контроль над ситуацией. Стюарт по-прежнему крепко сжимал ее руку, обнимал за талию и двигался вместе с ней настолько легко, что Шарлотта была уверена: они продолжали бы вальсировать, даже если бы она вообще прекратила хоть как-то участвовать в танце.
– Я предположил то, что предположил бы всякий нормальный мужчина. И вы, конечно, это понимаете. Или вы никогда раньше не соблазняли мужчину?
– Я не соблазняла вас, – прошипела Шарлотта, пытаясь вырвать руку, но Стюарт отказывался отпустить ее, и этот будоражащий свет в его глазах разгорался все ярче.
– Значит, вам нужно учиться не дразнить мужчин. Иначе им могут прийти в голову совсем неверные мысли.
– Ну да, конечно! – Она сделала гримасу. – Так и знала, что у вас не хватит ума понять то, что любой разумный человек увидит сразу же. Позвольте сказать прямо: вы никогда, ни при каких обстоятельствах не женитесь на Сьюзен. Я считаю охотников за состоянием самыми низкими людьми. И я не передумаю.
– Каждая женщина может передумать, даже, осмелюсь сказать, усохшая старая ведьма.
Шарлотта дернулась. Но он сжал ее еще крепче.
– Если вы так думаете, значит, ничего не понимаете в женщинах.
Стюарт тихо рассмеялся:
– Я многое знаю о женщинах.
– Все мужчины так считают. Дураки, все до единого!
– Потому что глупеют из-за женщин? Да. Думаю, большинство людей с этим согласятся. Я сам разыгрывал дурака не с одной женщиной. Просто ничего не могу с собой поделать, слишком люблю женщин.
– Особенно с деньгами.
Ответом была еще одна коварная улыбка. Стюарт Дрейк дьявольски красив, а улыбка красит его еще больше.
– Конечно. Очень часто это самое большое их преимущество.
Шарлотта снисходительно улыбнулась:
– Естественно. Когда это все, что вы ищете в женщине, разумеется, состояние важнее всего.
– Да. Но подумайте, сколько всего могут искупить деньги: дурной нрав, вспыльчивость, морщинистое лицо.
Его рука переместилась вниз, словно ощупывая ее, оценивающий взгляд скользнул по ее груди. Шарлотта оцепенела.
– Немедленно отпустите меня, – произнесла она сквозь зубы.
– Вы, – невозмутимо произнес Стюарт, – лицемерка. Из кожи вон лезете, чтобы показать, как я низко пал, и все же каменеете, как оскорбленная девственница, когда кто-то другой затевает ту же игру! И все же девственницей вас никак не назовешь, верно?
Шарлотта потрясенно ахнула. Он опустил голову, чтобы произнести остальное ей на ухо:
