Меркуров направился к полутораэтажному особнячку с вывеской «Амбулатория». Очень удобно для конспиративных встреч, оценил Романов. Может приходить кто угодно, не вызывая подозрений.
Он немного прогулялся по тротуару, ловя на себе быстрые, ухватистые взгляды остальных. Встречаясь глазами, слегка прищуривался, как это делают люди секретных служб, когда хотят незаметно поприветствовать друг друга.
Потом, тихо выругавшись и даже стукнув себя по лбу, быстро пошел к крыльцу. Пусть думают, что он собирается догнать Меркурова.
В приемном покое у стены стояли стулья для посетителей, за столом, под плакатами про вшей и про сифилис, милосердная сестра. Немолодая, со злющей, совсем не милосердной рожей, в холщовой шапочке с красным крестом.
Две двери – одна слева, другая справа.
– Вы к кому? К доктору Ананьеву или к доктору Зассу?
Один врач, верно, для маскировки, принимает обычных посетителей, а второй – тот, который нужен, подумал Романов. Но который?
– Не спрашивайте глупостей, – сердито сказал он. – К кому я могу прийти в шестом часу утра? Я с Меркуровым.
Она молча качнула головой влево.
Коридор. В конце еще одна дверь. Из-за нее слышатся голоса.
Романов глубоко вздохнул. Громко постучал. Голоса умолкли.
Ну, действие третье: пан или пропал.
Кабинет как кабинет: стеклянные шкафы, диплом в рамке, умывальник с зеркалом. Внутри шестеро. Один, вероятно, сам доктор (Ананьев или Засс?) сидел за столом, четверо, включая Меркурова, – на стульях вдоль стен, и кто-то еще стоял за спиной у предположительного доктора. Рассматривать их пока было некогда.
– В чем дело? – резко повернулся Меркуров и объяснил остальным. – Это мой охранник, штабс-капитан Романов.
Тот, что стоял позади «Доктора», чуть качнулся, пальцы левой рукой нырнули в правый рукав. Алексей, находившийся в предельной концентрации, немедленно зарегистрировал это плавное, но быстрое движение. Человек был невысок, плотен, совершенно лыс или наголо обрит, с мясистым лицом. По оперативной привычке давать клички объектам, чье имя неизвестно, Романов мысленно нарек его «Толстовцем» (у лысого под пиджаком была толстовка).
Левша, отменная реакция. Что у него в рукаве – маленький шестизарядный «штейер» с креплением на запястье? И почему «Толстовец» стоит, когда все сидят?
– Так точно, господа, я штабс-капитан Романов, но я не охранник.
Алексей смотрел на «Доктора», который несомненно был здесь главным.
Плешеватый, лобастый, мешки под глазами, взгляд острый и в то же время очень спокойный (нехорошее сочетание). Воротнички на рубашке несвежие, на куртке не хватает пуговицы (вечный одиночка; не придает значения внешности). Сцепленные на столе руки чуть пошевеливают тонкими пальцами с грязноватыми ногтями (нет, не доктор; высокий накал внутренней энергии, но полный контроль над эмоциями).
