Забрасывать одинокую удочку с голым крючком, чтобы поймать большущую стаю рыб, Романову прежде не доводилось. С другой стороны, задачу нельзя было назвать очень уж сложной, поскольку имелось три обстоятельства, сильно ее упрощавших.
Во-первых, придется иметь дело не с профессиональными разведчиками, а с любителями, вряд ли владеющими конспиративными навыками.
Во-вторых, военный заговор, в отличие от шпионской организации, должен постоянно расширять свои ряды – ведь речь идет о захвате двухмиллионного города.
Наконец, в-третьих, известно, из какой среды заговорщики вербуют участников – из бывших офицеров. Вроде штабс-капитана Романова.
Стало быть, нужно цепляться на крючок самому и правильно выбрать место для ловли. Вот и вся хитрость.
Покончив с недолгими логическими выкладками, Романов мысленно отмотал время назад, представив себя таким, каким он был до поворотных событий минувшего лета. Вернее, до одного события, о котором напомнил ему бесцеремонный Орлов. Сам Алексей обнес этот участок памяти глухим забором и старался в ту сторону даже не оглядываться. Не стал оглядываться и теперь. Просто сказал себе: я фронтовой офицер, ни черта не смыслящий в политике, но обозленный революцией, которая развалила государство и армию. Я оскорблен хамством распоясавшейся солдатни, я считаю большевиков германскими агентами, дьявольской силой, губителями России и люто, до зубовного скрежета их ненавижу.
Орлов с Крюковым сидели тихо, наблюдая за умолкнувшим Романовым, который вдруг зажмурился.
Это Алексей вживался в роль. Когда он снова открыл глаза, мир будто переменил окраску. В красивой дворянской усадьбе, где когда-то жила Наташа Ростова, теперь хозяйничают грубые, злые, враждебные люди. Они захватили не только дом Ростовых, они опоганили весь древний, прекрасный город, всю великую тысячелетнюю страну. Ну и рожа, подумал Романов, с ненавистью глядя на Крюкова. Развалился в ампирном кресле, скот.
– Подбери окурок, тварь. Этому паркету полтораста лет, ты в нем дырку прожег.
– Ты чего? Ты чего? – замигал Крюков, ежась под неистовым взглядом.
А Орлов рассмеялся.
– Отлично. Идите, ваше благородие, спасайте Россию от хамов.
Романов и пошел.
За дверью, правда, остановился. Сказал себе: «Итак. Я не красный командир, а обычный демобилизованный офицер. У меня нет ни продовольственных карточек, ни денег, ни крыши над головой, ни московской родни. Куда бы я обратился?»
Ответ очевиден. Военный, привыкший к попечению государства, как собака, приученная находить корм в своей миске, отправился бы в управление военного округа. Государство-то все-таки существует, хоть и большевистское.
