Не прощаюсь | страница 30
Матросы-анархисты
– …Если ты мне брат, тогда отстань со своим половым вопросом! – сердито говорила она хрипловатым голоском. Из угла пухлого рта торчала дымящаяся папироса.
– Это буржуазное ханжество! – так же горячо возразил очкастый. – Половое самовыражение – непременный атрибут свободного человека. И половой вопрос у настоящего анархиста может быть только один. Неважно, кто его задает, брат или сестра. Честно спросил – получил честный ответ. «Ты меня хочешь, сестра?» «Ты меня хочешь, брат?»
Фандорин медлил, не столько заинтересованный инцестуальной тематикой, сколько прикидывая, как действовать дальше. Приглядеться к обитателям особняка тоже было полезно. Да и спор приобретал все более любопытное направление.
– А я считаю, что пока не закончится революция, половому вопросу не время! – воскликнула девушка. – И для любви не время!
Вставил свое слово и матрос:
– Насчет любви, сестренка, не скажу, а против натуры не попрешь – перетыкнуться по-братски бывает очень охота.
Загоготал.
– Дурак ты, Чубатый! – крикнула скрипучая.
Очкарик ей укоризненно:
– Полегче, Рысь. Правило четыре.
От непонятного замечания девушка смутилась. Виновато сказала матросу:
– Извини, брат.
Тот осторожно потрепал ее лапищей за плечо:
– Это ты меня извиняй за жеребятину.
И предмет дискуссии, и ее тон показались Фандорину удивительными, однако времени терять не следовало.
– Послушайте….товарищи, – споткнулся он на все еще непривычном обращении. – Тут пару минут назад вошел такой в черной шляпе и черном плаще, бородатый… Мне бы с ним поговорить.
Матрос оглянулся без интереса:
– «Товарищи» у большевиков, а у нас все братья – которые не сестры. Был какой-то, прошел мимо. Кто – не видал. Кажись, туда протопал.
Махнул в сторону коридора и отвернулся – спорить дальше.
– Спасибо….брат, – поблагодарил Эраст Петрович и заковылял в указанном направлении, внимательно осматриваясь.
Он был несколько озадачен. Логово разбойной анархии выглядело не так, как ожидалось. Никаких безобразий не происходит, люди трезвые, пол не заплеванный, бутылок нигде не валяется. Странно.
С обеих сторон коридора чернели кожаные двери. Объект мог войти в любую из них, а мог пройти дальше, к видневшейся вдали лестнице. Встретить бы кого-нибудь такого же вежливого, как те трое, да спросить, что за «Гарибальди» и где его искать.
Одна из дверей открылась, вышел мужчина в одной белой рубашке, с раскрытым воротом, хотя дом был нетопленый и по коридору гулял холодный сквозняк.
