— Га! — говорят гуси. — Гляньте на эту гаву городскую. Без году неделя в селе, а уже голосит, как гыцелка цепная.
— Я счаз выйду! — надрывается Евдокия, пытаясь протиснуться между прутьями. — Счаз выйду и мы посмотрим, кто тут гыцелка.
На шум подтягиваются куры от соседей с другой стороны. Им тоже обещано выйти и сказать, кто они такие на самом деле. Куры заинтригованы, стоят по колено в пыли, ждут.
Мощность звука и накал эмоций с нашей стороны, достигнув немыслимых высот, внезапно прерывается. Дуся бежит к колонке, хрипя, как раненый боец, «пить!», выпивает полведра воды и возвращается к покинутой ею аудитории.
А там уже совсем не та ситуация, что прежде. Гуси перешли улицу и лежат в тени у своего забора. Кур забрал петух, увел на вечернюю перекличку. Тихо стало в селе. Улица длинная, выстланная солнечным светом, безлюдная, нет никого. Только Дусин нос торчит из калитки, в ожидании новых посягателей на частную собственность.
Я хожу по саду, освещенному розовым закатным светом, с радостью отмечаю, что все мои деревца благополучно пережили зиму. И что можно уже убирать солому, которой были укрыты приствольные круги. Скоро сад проснется, покроется нежным зеленым пухом, потом — бело-розовым цветом, а еще потом — я буду пересчитывать мои первые вишенки и яблочки.
Мы пережили эту зиму, нашу первую сельскую зиму, мы выжили, выстояли — думаю я с гордостью, глядя на беззаботно валяющуюся в траве Евдокию, на бегущую за неповоротливым шмелем Васю, на спорящих о чем-то под лавкой Соню с Анфисой.
— Вы бы кур завели — говорит мне сердобольная соседка. — Или козу. Что ж у вас — никакого хозяйства?
— Мы подумаем — отвечаю я, и подмигиваю улыбающейся мне из сада Дусе.
*****
Сегодня сажали картошку. Евдокия взяла на себя стратегию, мне досталась тактика. Вернее, нетактика.
— Ты не так копаешь — говорит Дуся. — Лопату держишь криво, поэтому ямки у тебя косые получаются.
— Ну и что? — возражаю я, с трудом разгибая спину. — Картошке все равно, в какой ямке лежать.
— В косой ямке вырастет косая картошка — уверенно заявляет мой стратег.
— Ну и пусть косая. Она же от этого не перестанет быть картошкой — вяло отбрехиваюсь я.
— Ты не так кладешь нашу картошечку в нашу земельку. Что ж ты ее бросаешь? Нужно класть осторожно, нежно. А то будет потом у нас урожай с отбитыми боками — волнуется Евдокия.
— Отойди, Дуся, иди, полежи в тенечке. Отбитые бока — такая штука, могут у кого угодно случиться.
— Как же я отойду, если ты не так картошку закапываешь?
