Губы Софии скривились в жесткой усмешке.
– Может, поэтому он так и не объявил меня своей наследницей.
– Он этого не сделал, потому что ты – женщина, а он – чертов осел, – возразил Николас. – И потому что у него был Джулиан во всей сверкающей славе.
Девушка подняла взгляд; брови чуть изогнулись, когда она насмешливо цыкнула.
– Плохо о мертвых, Картер?
– Он не… – Николас успел перехватить себя на полуслове.
– Он не что?
Проклятье!
Николас еще не рассказывал ей о своем разговоре с Роуз: что Джулиан, вполне возможно, выжил… Не потому, что девушка этого не заслуживала, а потому, что не мог представить, как она отреагирует. Новость могла как улучшить ее отношение к нему, так и разбить вдребезги то хрупкое равновесие, которого им удалось достичь. Не стоит раскачивать лодку, когда та и так еле-еле держится на плаву.
Софию кренило с борта на борт, кидало от неожиданной радости к беспросветному отчаянию, и настроение ее было подобно капризному ветру; ему же требовалась уравновешенная спутница, которая не отступится в одночасье от планов найти Этту и не растворится в ночи, кинувшись разыскивать Джулиана. Это жестоко, он понимал, и ужасно эгоистично. Пришлось обрушить на сердце годы воспоминаний о том, как она его оскорбляла и гнала от себя, чтобы примирить разум с таким бесчеловечным поведением.
Цель оправдывала его лицемерие. Он был готов лгать – нашедшаяся Этта сняла бы с него всю вину. Они не могли позволить себе отвлекаться на поиски Джулиана, или того, где он скрывался все эти годы, или даже того, что с ним за это время сталось. Если Николас хоть сколько-нибудь знал единокровного брата, тот уже давно присвоил себе какой-нибудь роскошный остров и залег там на дно. Джулиан всегда приземлялся на четыре лапы.
– «В сверкающей славе…» – пробормотала она. – Неужели ты настолько слеп? Джулиан никогда не нравился старику. Тот терпеть не мог всего, что любил Джулиан: игру, выпивку, живопись. И не стеснялся говорить Джулиану чуть ли не каждый день, какое тот ничтожество. Что бы он ни делал, Джулиан был для Айронвуда сокрушительным разочарованием.
Николас нахмурился. Он знал, что старик не долго оплакивал «потерю» наследника, но думал, что тот лишь не хочет выказать слабость, понимая, что одна-единственная трещинка в его крепости даст врагам повод попытаться захватить его трон. Да и сердце его давным-давно окаменело.
– Все действительно было так плохо?
– Может и хуже. Айронвуд стыдился его и страдал. Он свято
