– Мы можем обсудить все, что пожелаете, за трапезой, но сначала мне, как и вам, не помешало бы отдохнуть, – сказал Римус, садясь на кровать и снимая стоптанную обувь. – В подобающее время.
– Время не на нашей стороне, – заметил Николас, хотя София уже соорудила себе небольшое ложе из подушек возле очага и стола.
– Как и всегда, мальчик мой, – прокряхтел старик, продавливая перьевой матрас и веревочный каркас под ним. – Разве бывало по-другому?
– Почему вы так уверены, что злоумышленники нас не побеспокоят? – поинтересовался Николас. – Что не выследят нас здесь?
– Они передвигаются в темноте, – объяснил мужчина, задувая свечу на столике рядом с кроватью. – Мы в безопасности. Во всяком случае, сегодня.
Николас продемонстрировал разочарование резким вздохом, но, найдя место, растянулся на ковре. Неровный пол под ним был столь же неумолим, как и во всех остальных посещенных недавно столетиях. Он воспользовался возможностью, чтобы оценить раны, а так же новые горячие всплески боли в правой руке. Подняв ее, рассматривал узор, выгравированный на кольце, в мягком утреннем свете.
Снова попробовал его снять.
Снова не смог.
В очередной раз фыркнув, скрестил руки на груди и повернулся спиной к стене, закрывая сухие глаза. Но так и не заснул. Разум не дал себя отвлечь, представляя Эттино лицо, как сладко ее тело выгибалось рядом с ним. Не дал он и забыть знакомое чувство: что на него уставился чей-то пристальный взгляд.
Но несколько часов спустя, когда Николас, наконец, повернулся, чтобы подтвердить свои подозрения, что за ним наблюдают, Римус крепко спал, а единственным, что двигалось за дверью, оказался одинокий ветер.
Несколько часов спустя, когда солнце ворвалось в комнату, нагревая ее, Николас приподнялся над столом, пытаясь проснуться. Или, по крайней мере, взбодриться. София, спавшая без лишних мыслей, побарабанила пальцами по низкому столику, нетерпеливо дожидаясь, пока мужчина заварит чай и приготовит овес.
– Пожалуйста, – сказал Римус, передавая небольшую деревянную чашку Софии, морщась от боли, когда горячая жидкость выплеснулась на его дрожащие руки. Вторую протянул Николасу, третью наполнил себе.
– Сперва оговорим секретность, – сказал Николас. – Наши разговоры не должны покинуть эту комнату.
Брови Римуса поползли вверх.
– Кому мне рассказывать, кроме Фицхью? Мы не принимаем гостей, а даже если бы захотели, Сайрус не разрешает ни с кем контактировать. Я не могу связаться со своей семьей Жакаранд, а Фиц – со своими ближайшими родственниками Айронвудами. Нас убили бы за неподчинение.
