К счастью, у меня так скверно на душе, что завтра консультант-психоаналитик решит, что я в самом деле депрессивная невропатка. Не знаю, может, мне завтра надеть что-нибудь такое, в чем я буду выглядеть и правда пришибленной и закомплексованной, чтобы консультант пожалел меня и назначил прекрасного лечащего врача-психоаналитика, а может, наоборот, что-нибудь нарядное, чтобы выглядеть нормально. Если я надену что-нибудь мрачное, перед работой мне придется переодеться, но это не проблема. Главное в данной ситуации — подобрать наряд, в котором я буду выглядеть чокнутой.
NB. Не надевать джинсы, ведь я писала в клинику, что надеваю джинсы, лишь когда хочу рассердить папулю. Правильная мысль: оденусь так, как одеваюсь на работу, костюм чокнутой можно взять с собой и переодеться на месте, чтобы не пугать людей по дороге в клинику.
Сегодня первый день моей новой, лучшей, великолепной жизни по системе, предложенной психоаналитиком. Я отправилась на тестирование спозаранку из боязни, что, если опоздаю, половина сеанса уйдет на выяснение того, что значит «опоздать», и в результате прибыла в клинику еще до открытия. Поиграла с идеей подождать на ступеньках лестницы, чтобы казаться особо отчаявшейся, но поняла, что единственным, кто увидит меня там, будет уборщик, и решила пересидеть в кафе за углом. Там я почувствовала себя довольно неудобно, потому что старая гречанка, хозяйка кафе, подавая кофе, смерила меня таким взглядом, словно подумала: «Ну вот, еще одна тронутая, они думают, что в кафе за углом найдут ответы на все вопросы». После семи чашек капуччино я отправилась в клинику, до которой было десять минут ходьбы, и успела к открытию.
К тому времени мне уже точно пора было в дурдом, так что можно было не беспокоиться, что подумает секретарша в приемной. Пописав (по правде говоря, ни к чему писать о таких подробностях в дневнике), я переоделась в джинсы и пошла назад в холл. Думаю, секретарша в приемной не заметила перемены в моем туалете, пожалуй, она даже не заметила бы, если бы я начала отпиливать себе голову тупым столовым ножом, она полностью игнорировала меня. Я полагаю, что людей, работающих в подобных заведениях, специально учат не смотреть ни на кого, ведь какой-нибудь параноик или человек с комплексом вины может подумать, что на него смотрят осуждающе, приписывая ему совершенно несправедливо разные ужасные вещи.
Как бы там ни было, у меня, что называется, стали остывать ноги, я уже решила говорить только о том, какие у меня ужасные родители, чтобы получить подтверждение, что во всем виноваты они. Ну и, быть может, немного про одну тощую особу, не про Тощую Клару… Я решила, что вообще-то она ничего себе и не ее вина, что она такая тощая. Минуты ползли мучительно медленно, и мне пришло в голову, что вряд ли можно давать психоаналитику список тем, которых нельзя касаться. Иначе он начал бы специально заставлять меня говорить о том, о чем я не хочу, и в результате я либо надулась бы, либо начала цедить сквозь зубы односложные ответы, — моя обычная реакция на расспросы мамули, с какими мужчинами я познакомилась в последнее время и как собираюсь подогревать их интерес ко мне.
