Вечерняя трапеза в яранге проходила в напряженном молчании. Танат поспешил укрыться в своем пологе. Закончив хозяйственные дела, в полог вползла Анна, дотронулась до обнаженного плеча мужа и тихо спросила:
— Что-то случилось?
Анна слушала, не задавая ни одного вопроса.
Когда Танат в заключение решительно произнес: «На это я никогда не соглашусь!» — Анна мягко возразила:
— Ну, это ты зря! Если и впрямь такой обычай существует, то ты должен подчиниться.
Танат в изумлении уставился на жену: вот этих слов он не ожидал!
— Как ты можешь говорить такое? Как ты можешь допустить, чтобы здесь, в пологе, рядом с тобой или вот с этой стороны лежала еще одна женщина! Я об этом ни в одной книге не читал!
— Это только доказывает, что в книгах не вся правда…
Танат почувствовал, что Анна улыбается. Он ожидал всего, но только не такой реакции. То, что казалось еще недавно нерушимой нежностью между ними, вдруг предстало хрупким, легко разрушаемым. Одно серьезное вторжение извне, и личный мир чувств оказался в опасности. Как может так говорить Анна, которая не раз называла его единственным, неповторимым, самым любимым и обожаемым из всех на свете людей? И вот она готова разделить его с другой женщиной. Как же такое может быть? Выходит, прав отец, когда предостерегал его от коварства тангитанских женщин.
Однако Анна тоже не могла ни успокоиться, ни заснуть до самого утра. Вот он, счастливый подарок судьбы, которого не удостаивался ни один из исследователей-этнографов! Обычай левирата описывался только извне, со стороны, и все, что было написано об этом необычном институте брачных взаимоотношений примитивных народов, было тусклым отражением видимой снаружи картины. Правда, в данном случае это не левират в чистом виде, когда вдова выходит замуж за оставшегося в живых брата, а нечто совершенно новое, неизвестное науке. Еще никому из ученых не удавалось описать, а тем более пережить это самому, оказаться как бы внутри этих необычных обстоятельств! Она уже представляла себя в Петровском зале Кунсткамеры на дубовой резной трибуне, перед аудиторией, в основном состоящей из седовласых ученых. Она читает научный доклад о левирате, основанный на личном опыте и личных наблюдениях! Даже великий Миклухо-Маклай[37], строго говоря, не жил вместе с туземцами. Его дом стоял в отдалении от хижин аборигенов, и его наблюдения, действительно классические с точки зрения описательной этнографии, увидены со стороны. А Маргарет Миид, похоже, не провела ни одной ночи в хижине аборигена острова Самоа. Лихорадочная взволнованность, ожидание необычного переживания разбередили душу. Правда, несколько удивляла позиция и отношение к этому мужа. Но он должен подчиниться отцу, главе стойбища, шаману, хранителю древних обычаев, строго определяющих жизнь в оленеводческом стойбище. Интересно, как отнесется ко всему этому сама Катя Тонто?
