), а не в рациональном осмыслении, он считает творчество иррациональным и потому опасным конкурентом философии. Творчество взывает к чувствам, а не к разуму, и тем самым подрывает власть разума над чувствами. Аристотель придерживается иной точки зрения и считает, что свойственное искусству подражание приводит к открытиям, которые могут оказаться полезными в повседневной жизни. По его мнению, подражание – это не слепое копирование чувственного опыта, но попытка познать сущность вещей, то есть общее в конкретном. Но творчество всегда показывает общее через частное, а философия рассматривает общее именно как общее. Поэтому и для Аристотеля творчество уступает философии как источник знания.
Эта второстепенность искусства в целом и литературы в частности сохранялась вплоть до XVIII–XIX веков, когда развитие романтизма и немецкого идеализма повысило статус искусства и сделало его самостоятельным источником знания. Согласно Фридриху Шеллингу, единство духа и природы может найти выражение только в искусстве. Артур Шопенгауэр ставит искусство выше философии и науки, а источником всякой духовной деятельности он называет гениальность. Впрочем, этот период был лишь краткой интермедией, после которой монополию на знания о мире приобрела наука, а философия стала постепенно отдаляться от искусства и сближаться с наукой, хотя и здесь не обошлось без исключений.
Философия как литература и литература как философия
Из всех видов искусства больше всего проблем в отношениях с философией возникает у литературы. Дело в том, что именно литература сильнее всего сближается с философией как по форме, так и по содержанию. Философские произведения всегда обладали чертами художественной литературы: здесь уместно вспомнить и диалоги Платона, и стихотворные произведения Парменида, и поэму Лукреция «О природе вещей», и «Утешение философией» Боэция, и «Дневник обольстителя» Кьеркегора, и «Так говорил Заратустра» Ницше, и «Что зовется мышлением?» Хайдеггера – самые наглядные примеры, охватывающие всю историю философии. Можно пойти немного дальше и назвать «Феноменологию духа» Гегеля философским воспитательным романом. Витгенштейн считал свой «Трактат» одновременно и философским, и литературным произведением. Кроме того, существуют романы, в которых имеются философские пассажи и даже целые главы, состоящие из философских рассуждений, например, многие труды Достоевского, «Волшебная гора» Томаса Манна или «Человек без свойств» Роберта Музиля. Было бы несправедливо полностью исключить эти романы из области философии только потому, что они являются литературными произведениями. Другими словами, провести четкую границу между философией и литературой трудно, и, по моему мнению, это совершенно необязательно. Мы интуитивно можем заметить различие между «литературными» и «философскими» трудами авторов, которые пишут и то и другое. К примеру, «Тошнота» Сартра явно является литературным произведением, а его «Бытие и ничто» – однозначно философским. Но вот объяснить, в чем заключается разница, не так уж легко.
