6 июня 1940 года
Мой дорогой Луи,
с тяжелым сердцем я направляюсь к своему соломенному тюфяку. На небе сегодня идеально круглая луна, окруженная тысячами звезд; кажется, их столько же, сколько и окружающих меня женщин. Вечером я закрываю глаза в надежде на то, что завтрашний день будет лучше. Но настанет ли когда-нибудь этот завтрашний день? Сколько усилий нужно для того, чтобы каждое утро отрываться от земли, корни которой оплетают наши лодыжки? Перережем ли мы их когда-нибудь, чтобы танцевать, как в нашу первую ночь? Тогда на небе горели только две звезды, такие яркие: это были мы с тобой.
Подумать только: я продолжаю жить, несмотря ни на что! Здесь ходят слухи, что взятие Парижа – дело нескольких часов, что немецкие войска уже возле Труа[45], что поезда с беженцами бомбят, а ты можешь быть в одном из них. Мое сердце должно было бы остановиться, но я чувствую, как оно упорно бьется в груди. Мне грустно, я страдаю, Луи, но сильнее всего моя ярость. В то время, когда разрушение неизбежно, нас бросают за борт. На остров, где нам нечего делать, кроме как загорать на солнышке. Я хотела бы сражаться рядом с тобой. Если Париж падет, будет ли это концом всего? Мой Луи, ты еще вспоминаешь обо мне, о несчастной женщине, которая смогла дать тебе только себя?
Твоя Ева
Нет ничего более ценного в этом мире, чем ощущение, что ты живешь для кого-то. Для него, когда ты носишь его в себе повсюду, а его уже нигде нет.
Летние дни в лагере похожи на отпуск. Мухи атакуют бараки. Женщины проводят время на улице, в одних бюстгальтерах, растягиваются на молодой траве, которую коменданту не хватило духу скосить. Женщины играют в прятки, поливают друг друга водой, обсуждают мужчин, которым их не хватает, мужчин, с которыми они хотели бы встретиться, выбирают лучшую подругу, с которой становятся неразлучными и ради которой продолжают надеяться. Охранники обходят заграждения, подшучивая и посмеиваясь. Большинство из них были мобилизованы из разных уголков страны. Им тоже пришлось с кем-то расстаться.
Лиза не выставляет на солнце свое кружевное белье, каждый день на ней белая рубашка, доходящая до колен, с воротником, плотно прилегающим к шее. Еве удалось убедить подругу укоротить рукава. За этим следует жаркий спор по поводу длины: Лиза хочет обрезать их по локоть, тогда как Ева предлагает до плеч. В конце концов одна рука Лизы оказывается полностью обнаженной, в то время как другая открыта лишь наполовину.
