– Женщину с такими руками нужно называть не иначе как «мадам».
Лиза спрашивает у дамочки, как ее зовут.
– Матильда Женевьева де ля… – начинает та, но Сюзанна прерывает ее.
– Вот кто будет делить хлеб! Французской знати уже рубили головы за то, что они весь хлеб забирали себе. Думаю, они усвоили урок!
Матильда Женевьева была француженкой, а ее муж – немецким полковником. Он был на двадцать лет старше ее; встретились они в самый разгар Первой мировой войны, а сразу же после того, как было подписано перемирие, полковник испарился. Матильде Женевьеве так и не удалось с ним развестись, и она уже давно пыталась забыть об этом браке, пока ее не уведомили о том, что как супруга немца она подпадает под приказ о «нежелательных». Матильда Женевьева сразу же соглашается делить хлеб и принимается за работу. Не зря женщины выбрали именно ее; нарезая хлеб, она использует точный образец: каждый кусочек выходит размером с ее большой палец, а он у нее довольно длинный.
Женщины выпили кофе, съели хлеб до последней крошки; пришло время для самого опасного занятия – поиска туалета. Все предоставляют Сюзанне право первой открыть дверь барака. За ее спиной женщины осторожно делают пару шагов, передвигаясь гуськом, затем расходятся кто куда. Внезапно у них начинается головокружение: ужасное ощущение того, что они заперты в центре бесконечности, пойманы в ловушку. Куда ни глянешь – деревянные бараки, строго выстроенные в линию; больше и посмотреть не на что. Днем лагерь похож на голову лысого человека – ни деревца, ни кустика. Посреди плодородной равнины лагерь стоит, словно оазис нищеты, строгого порядка и отчужденности. Кажется, что траву вырвали нарочно. Это похоже на тонзуру на голове у монаха. Ева чувствует, как к ее горлу подкатывает тошнота. Она ведь так любила прилечь в Булонском лесу среди деревьев, почувствовать, как от них исходит вечерний аромат. Как жить в месте, где вообще нет зелени?
На дорожках лагеря в это время суток полно ящериц с блестящей чешуей: они убегают из-под ног и уползают под бараки. Возле Евы собирается небольшая группа женщин. Они останавливаются в нескольких десятках метров от странного сооружения. В конце каждого блока под открытым небом возвышается деревянная платформа, установленная на двухметровых сваях. В ней проделаны круглые отверстия, под которыми стоят объемные бочки. Отверстия разделены перегородками, доходящими до пояса. Лиза начинает подниматься по лестнице из шести ступенек, шатающихся под ее тяжестью; перил, конечно же, нет; за ней следуют Сюзанна и Дита Парло, которой не терпится первой подняться на возвышение, словно это сцена. Оказавшись наверху перед отверстием, она в замешательстве осознает, что ни двери, ни туалетной бумаги там нет. Женщины из барака номер двадцать пять наблюдают снизу невиданное представление: великая актриса Дита Парло, изловчившись, приседает над импровизированным туалетом. Наконец первопроходцы спускаются. Они чувствуют себя униженными. Внизу полька Дагмара, дрожа, сгибается в три погибели. Ей шестьдесят лет. Раньше она торговала товарами в розницу в угольном бассейне Па-де-Кале-Север, куда перебралась после того, как объездила рабочие городки, продавая рабочую одежду, которую шила на новом заводе. Оттуда Дагмаре иногда удавалось стащить гусиные перья, которыми она по вечерам набивала
