Наконец над долиной Роны светает. Сквозь деревянные рейки «нежелательные» рассматривают зеленеющие оливковые деревья, растущие посреди холмов. Ни у одной из них в жизни не было еще такой поездки. Позади – разрушенная жизнь, расставание с любимыми; впереди – тюрьма, а пока что можно побыть простыми путешественницами. Наслаждаясь моментом, женщины забывают о страхе. Поезда останавливаются. Лиза пытается прочесть название города. Авиньон. Они во Франции, значит, надежда еще жива! Может быть, их действительно везут в безопасное место, подальше от войны, чтобы им ничто не угрожало? Ложная тревога. Поезд со скрипом трогается и едет, на этот раз в западном направлении.
По мере того как они проезжают вокзал за вокзалом, растительность меняется. Уютные холмики сменяются горами, и вскоре появляется плотная стена с острыми вершинами – серо-коричневыми, покрытыми белыми пятнами.
Становится ясно: они в Пиренеях.
Внезапно после трех суток, проведенных в поезде, никакого движения, никакого шума. Скрежет ключа в тяжелой двери будит женщин; их ноги окоченели и затекли. В ноздри проникает свежий влажный воздух. Лиза всматривается в надписи на дорожных знаках, пытаясь их прочитать. Олорон-Сен-Мари.
Небольшой красно-белый вокзал, кажется, остается безучастным к их приезду. Из остановившихся поездов на перроны, предназначенные для грузов и товаров и расположенные отдельно от перронов для пассажиров, выливается океан женщин. Местные жители не знают, как себя вести. Кто-то протягивает им шоколад и конфеты, другие же вызывающе их рассматривают. Женщины стараются не обращать внимания на плевки, не слышать шиканья и свиста. Похоже, солдаты тоже не знают, как относиться к «нежелательным», не знают, кто они такие: враги или же просто несчастные женщины. Их поджидают открытые военные грузовики. Но для того, чтобы разместились все, транспорта явно недостаточно: тот, кто приехал первым, первым и уедет. Некоторые полицейские подталкивают женщин штыками, чтобы те поскорее садились в грузовики, другие с любезным видом помогают им затащить багаж и суют в руки сигареты. Лиза и Ева снова оказываются в давке и толкотне, но на этот раз – под пристальным взглядом беарнских крестьянок; они закутаны в черное, можно разглядеть только их лица, ожесточенные пиренейским климатом, тяжелой работой или ненавистью. От одного вида этих вестниц беды кровь стынет в жилах. Грузовики заглатывают «нежелательных» одну за другой, чтобы отвезти в неизвестность. Ева и Лиза, держась за руки, движутся к югу по асфальтированной дороге, обсаженной густолистыми платанами, которые похожи на призрачных великанов с растрепанной шевелюрой. А на горизонте, так близко, сверкающие Пиренеи лучатся тысячами оттенков голубого.
