— Да, теперь в самом деле все не имеет уже значения.
Ячмень на глазу Одноглазого Сильвера за ночь лопнул.
— Одноглазый Сильвер! — воскликнула Катрианна Ново-Фельсландская, — Одноглазый Сильвер, ты, наверное, всю эту страшную и удивительную ночь просидел где-нибудь под можжевеловым кустом?
И вдруг осеклась и замолчала.
— Одноглазый Сильвер… — пробормотала она, — …но…но…ты теперь больше совсем не страшный пират Одноглазый Сильвер?
К полудню молчаливое и задумчивое шествие добралось до Прибрежной усадьбы.
— Слава богу! — приветствовала их Марианна. — Всему есть начало, но есть и конец. Берись за тот конец!
— Она держалась за ручку матросского сундука. — Я сама помогу тебе отнести этот хлам на чердак.
— Но послушайте?! — сказал Одноглазый Сильвер и испуганно огляделся по сторонам. — Где же попугай Плинт? Тысяча чертей! Где попугай Плинт?
— Берись за ручку! — нетерпеливо скомандовала Марианна.
Марианна и Одноглазый Сильвер с сундуком впереди, следом за ними Катрианна и Мальвина, Косолапый Джек, кот Рамапура и девица Кристина, так все обитатели Прибрежной усадьбы и собрались на чердаке.
Наверное, лошадка Мику-Пака тоже вскарабкалась бы на чердак, хотя была стреножена, да к тому же еще и привязана к крыльцу, наверное, и жаба Порру проснулась бы под своим крыльцом, если бы Одноглазый Сильвер все еще был бы настоящим Одноглазым Сильвером. Только двойняшки Лика и Вика участвовали в этом печальном шествии, да и то лишь потому, что в виде подзорной трубы они лежали в верхнем ящике матросского сундука.
Все присутствующие на чердаке остались печально стоять вокруг сундука. Только Марианна не осталась.
— Чудаки! — сказала Марианна. Она высоко подняла голову и сбежала с чердачной лестницы. А все остальные стояли над матросским сундуком. Стояли и молчали.
— Снова идет по земле осень, старина, — сказал наконец Косолапый Джек. — Полдни еще солнечные, звенят свежестью и прохладой ледяного кристалла. И береза роняет золотые блестки.
— …В ясные ночи сердце сжимается от печальной песни журавлей, летящих своей звездной дорогой.
Одноглазый Сильвер старательно пытался что-то вспомнить.
— Чьи это стихи? — спросил Косолапый Джек.
— Я… не помню, — ответил Одноглазый Сильвер. — Но, — он сунул руку в задний карман.
В недоумении он смотрел на вытащенную из кармана… пачку пропавших записок. Потом вздохнул. И спрятал пачку за пазуху.
— Я не помню, — тихо сказал он. — Но именно это меня и мучает, не дает покоя.
— Это хорошо, что мучает и не дает покоя, — сказал Косолапый Джек. — Иногда чувствуешь, что весеннее и летнее солнце светит в душе, но словно бы не греет больше… Это начало осени, старина.
