— Это сразу заметно! — рявкнул домовой.
— Я… не совсем поняла вашу мысль, — пролепетала Мику-Пака.
— Вы да вы! — заявил домовой. — Что ты ломаешься! Говори ясно — ты, и дело с концом!
— Я не привыкла, — смутилась Мику-Пака. — Но я постараюсь. Потому что ведь мы с вами… с тобой братья по крови и по судьбе — оба из дерева.
— Ну-ну! — пробурчал домовой. Он внимательно разглядывал себя. — У тебя нет ли под рукой зеркальца?
Мику-Пака, бедняжка, к сожалению, не знала, что такое зеркальце. Конечно, она могла бы спросить домового, но почему-то не решилась.
— Ну, что ты там мешкаешь! — нетерпеливо заорал домовой. — Я ж его не съем. Давай сюда!
Мику-Пака растерялась. Потом она взяла себя в руки.
— У-у… у меня… нет! — пролепетала она.
— Жадина! — презрительно бросил Тыну. — Тогда, по крайней мере, посмотри, что у меня здесь в ухе болтается. Как ни таращу глаза, а все равно своих ушей не вижу!
— Сверху белое, блестящее. А пониже узорчатое желтое кольцо, — сообщила Мику-Пака.
— И блестит?
— Блестит.
— Ха-ха-ха, — обрадовался домовой. — Золото! Это золото! — Он потряс колечком. — Это золото!
Слышишь, как звенит!
Домовой наслаждался позвякиванием довольно долго. Мику-Пака с удивлением наблюдала за ним. С гораздо большим удовольствием она бы теперь порыла землю, но грубое замечание нового соседа значительно поколебало ее уверенность в себе.
— Серный чад и третьи петухи! — вдруг заорал домовой. — Хозяин меня бесстыдно надул. Он сделал меня без метлы! Скандальное недоразумение!
— Он сказал, что ты можешь кататься на мне, сколько тебе вздумается, — сообщила Мику-Пака.
Глаза Тыну тотчас засветились.
— Он это вправду сказал?
— Сказал!
— Можешь поклясться?
— Могу!
— Тогда поклянись! Серным чадом и третьими петухами!
— Клянусь! Серным чадом и третьими петухами.
— Что же мы канителимся! — И домовой вскочил в седло. — Сделаем пару кругов по острову: мне надо знать, где тут можно что-нибудь свистнуть. Айда, поехали!
Бешеным галопом они вылетели со двора.
Необъяснимое явление природы на крышке матросского сундука. В глазах девицы Кристины отражается ужас. У Одноглазого Сильвера имеются спрятанные сокровища, но он не может найти карты. Лика и Вика задумали собрать с черешни спелые ягоды, но забывают пригласить Кристину. «Дорогая тетя Фридерика!» Марианна проявляет душевную черствость. Под высоким лбом девицы Кристины возникает мысль, заставляющая ее рисовать и петь.
Страшный пират сидел на матросском сундуке и курил. Он был так поглощен этим занятием, что дымил, как вулкан. Склонами вулкана возвышалась измятая пиратская шляпа, пока, наконец, густые серые облака не заволокли и ее вершину. Непроницаемые дымные сумерки окутали моряцкий сундук.
