План, что мозаикой кружился в голове, получил, наконец, недостающий кусок и собрался в единую картину. Он перестал быть химерой и стал планом. Ища в нем изъяны, он продолжал молчать.
— Профессор Вохербрум, если не ошибаюсь?
Владимир Валентинович не оправившись от нахлынувших чувств, молчал.
— Вы профессор Вохербрум? — повторил нездешний человек, опуская руку в карман полушубка.
Профессор прокашлялся, освобождая заполненное немецкой сентиментальностью горло.
— Ошибаетесь, князь… Я уже неделя как профессор Кравченко….
— Слава Богу, — выдохнул князь и прижал товарища к груди. — Вам не кажется, что вы тут загостились?
Они троекратно, как это водилось на Святой Руси, поцеловались и только после этого профессор ответил:
— Кажется… Только дня на три четыре нам придется еще подзадержаться.
* * *
… С утра профессора распирало чувство совершенно детской гордости. Что-то подобное он испытывал, когда в гимназические годы удавалось поставить какому-нибудь оболтусу мат в три хода. Вроде бы и нечем гордиться, а всё-таки…
Наручные часы — наградные, от наркома тяжелой промышленности! — отсчитывали последние минуты его пребывания в СССР.
Пришло время уходить, и он, конечно, уйдет. Но не тайно!
О! Он уйдет в отсюда в громе и грохоте славы! Спасибо князюшке, помог. Не зря ведь готовились почти неделю.
«Красный Первомай» заправлен, все готово. Осталось напоследок порадовать себя — посмотреть, что случится с «товарищами», что прибудут на площадку с минуты на минуту. Как удачно все сложилось! Одним махом решились все вопросы!
Легковесная громада «Степана Разина» уже висела над ангарами. Дирижабль продавился сквозь низкие облака и вцепился в причальную мачту…
Много дел впереди… С Лунной программой, пожалуй, все ясно. Если он её и не остановит, но задержит основательно. Но это все так сказать «изнутри». Эту проблему и «извне» нужно будет порешать, а для этого следует вернуть цивилизованным странам «Святую Русь»! Это и станет окончательным решением проблемы лунного золота. Например с помощью станции можно будет сплавить все большевистское золото и зарыть где-нибудь поглубже или спихнуть в океан… Да и не в одиночку, а вместе с цивилизованными нациями. Топчутся на одном месте робкие европейцы, никак не решатся на яркие дела, только скребутся по границам СССР. Боятся большевистского каналокопателя. Ничего… Они с этим быстро покончат. Уж кто-кто, а он-то точно знает, что аппарат господина Иоффе на станции не работает. Теперь она не более чем кусок металла, заброшенный в небо.
