— Комиссар, дорогой, ты пойми, на такое задание нельзя посылать женщину!
Услышав это, Нелидова встрепенулась. Лицо ее сразу посуровело.
— Товарищ капитан, я ведь такой же боец, как любой другой, и справлюсь с любыми обязанностями не хуже других!..
В ее голосе звучала обида.
— Делить военное дело на женское и мужское я тоже не считаю правильным, — резко проговорил комиссар.
Нелидова покраснела. Смело, даже с вызовом смотрела она на растерянного командира бронепоезда.
— Молодчина, сержант! Вы совершенно правы, — одобрительно сказал комиссар и перевел взгляд на капитана.
Ухватив нас за локти, капитан отвел комиссара и меня в сторону.
— Послушай, Степанов, мы должны пустить дрезину впереди бронепоезда как прикрытие, понял? Если немцы пустят навстречу минированную платформу, дрезине придется принять удар на себя, понимаешь ты или нет? Здесь требуется мужская сила. Если дрезину поведет ловкий парень, он разгонит ее, а сам спрыгнет. Женщина не успеет этого сделать, не сможет спрыгнуть, пойми ты это, Степанов!..
Выслушав командира, комиссар тоже призадумался. Однако и Нелидова что-то смекнула.
— Вы считаете, что мы, женщины, уступаем вам в мужестве? — спросила сержант, в упор глядя на Балашова, когда мы снова приблизились к ней. — Вы думаете, что я не справлюсь с заданием? Ведь именно так вы думаете, товарищ капитан? — Она смотрела на него с каким-то ожесточением.
— Сержант, — умоляюще проговорил капитан, непривычно вытянув шею, но тут же опомнился и, повысив голос, приказал: — Сержант Нелидова, сейчас же ступайте к дальномеру!
— Товарищ капитан! Дрезина по приказу поручена мне. Если…
— Приказываю идти к дальномеру! — громче повторил капитан.
Нелидова все еще медлила, она растерялась, не знала, как поступить.
— Если вы не пошлете меня на задание, если замените другим бойцом, чтобы не подвергать меня риску, я всю жизнь буду терзаться… Я буду думать, что меня… из-за того, что я недостойна, что я женщина… — Слезы застилали ее большие голубые глаза, голос дрожал.
— Марш к дальномеру! — рявкнул капитан, и глаза его сверкнули. Но на этот раз Кузьма Грозный не был так грозен, не хватало ему обычной суровости и силы.
Когда Нелидова повернулась на каблуках и отошла, Балашов обратился ко мне:
— Подгоните дрезину к разгрузочной платформе, снимите с пути, подайте поезд назад и переместите дрезину в начало состава. На всю эту операцию даю девять минут! — Он заглянул мне в глаза, словно стремясь убедиться, верно ли я его понял, и спрыгнул с платформы.
