Эля Переслегина из английской группы съездила на стажировку в Данию и привезла оттуда кучу впечатлений. Она рассказывала, что ее туалет — черный деловой костюм, сшитый на заказ, и туфли-лодочки — не нашел одобрения в датском королевстве.
И тогда жена советского посла взяла нашу Элю за руку и привела (или привезла?) в простой столичный универмаг. И там она купила Эле соответствующий гардероб: лохматую цветную юбку apres ski (такую хорошо носить на зимнем курорте), шерстяные вязаные гольфы и туфли на толстой платформе. Выходя из универмага, жена посла уступила дорогу некой даме, каковую приветствовала глубоким книксеном. Дама благожелательно улыбнулась и кивнула. «Ваше величество, — сказала жена посла, — позвольте представить вам мою молодую приятельницу». Ошарашенная Эля, кажется, тоже попыталась изобразить глубокий книксен. Она была тронута, несмотря на все свое марксистское воспитание. Трудно представить себе королеву, которая ходит в универмаг за покупками. Это что-то такое из сказки Андерсена. Все-таки датская королева — самая лучшая из королев. И датский король — самый лучший из королей. Эля поведала нам, что он дирижирует оркестром легкой (sic!) музыки и живет на доход от собачьего налога, то есть налога на собак. Чем выше собака в холке, тем выше налог. Поэтому верноподданные, но экономные датчане научились скрещивать датского дога с таксой. И все налоги уменьшились, и все доги поумнели.
Звонит мне как-то Димка Урнов. В свое время он произвел на меня неизгладимое впечатление. Случилось это на комсомольском собрании по поводу постановления ЦК КПСС об очередном подъеме сельского хозяйства, где Димка сделал весьма содержательный доклад, искусно связав аграрную проблематику в СССР с толстовской повестью о Холстомере. Подобный ассоциативный ход показался мне сомнительным. То ли Димка дурак, то ли слишком остроумен. На самом же деле все объяснялось очень просто: Димка питал интерес лишь к двум предметам — Шекспиру и конному спорту. И писал он о скачках ничуть не хуже, чем о Шекспире, и мы даже когда-то сочинили ему мадригал, из коего я запомнила только одну строчку:
Твоя иппическая лира затмила самого Шекспира…
Так вот, звонит он в коммунальную квартиру в два часа ночи и сообщает, что в восемь утра на ипподроме (что на Беговой) начинается конгресс коневодов из соцстран, рабочий язык — немецкий, а переводчик заболел. И чтобы я приехала туда переводить на конгрессе.
