Он стоял к ней спиной и машинально расставлял книги в алфавитном порядке. Его потрясло до самой глубины души. Подлинным врагом была она… с самого начала! Под ее светлым взглядом он превращался в пресмыкающееся, которое пригвоздили к земле.
– Ладно, – сказал он. – Можешь не продолжать. Мои комплексы – это мои комплексы. И я сумею справиться с ними. Но ты права. Так больше продолжаться не может.
Он повернулся к ней лицом и тихо добавил:
– Я сержусь на самого себя. И я жду, когда Учитель даст мне избавление.
– Бедный Поль!.. Скажи, а ты уверен, что не ненавидишь его?
– Что?
– Чрезмерная привязанность никогда не бывает очень прочной! Я не ясновидящая, но держу пари, что однажды ты уйдешь от него, громко хлопнув дверью. Поэтому я опять прошу тебя: оставь его сейчас. Вернись со мной в Париж.
– Нет.
– Что ж, Поль. Все кончено. И без обид.
Она протянула ему руку. Он сжал ее робко, боязливо, как-то устало.
– Ты едешь прямо сейчас?
– Нет. В понедельник утром. Почему ты спрашиваешь? Уж не думаешь ли ты, что я даю тебе отсрочку?
Он пожал плечами. Нет, конечно. Он думал только о завтрашнем испытании. Поскольку Учитель учил его видеть во всем приметы, он не мог не вспомнить, что Блезо тоже собирался уезжать и умер. Фильдар тоже хотел покинуть Ашрам и умер… Он проводил Леа до вестибюля и следил за ней глазами, пока она поднималась к себе в комнату. Придется ли ему ее убить, из предосторожности, чтобы ничего не оставлять на волю случая? И все же какое-то чувство теплилось в нем, может даже любовь…
Он нашел Карла в приемной. Карл передвинул длинный стол в глубину комнаты и расставлял бокалы.
– Цветы, – сказал он, – поставим завтра утром. Кто будет присутствовать на церемонии?
– О! Почти все.
– На всех бокалов не хватит. Придется одолжить. Я приготовил двенадцать бутылок. Достаточно?
– Думаю, что да.
На пороге показался инспектор.
– Моя помощь не требуется?
Он подмигнул Андузу и пошел с таинственным видом к нему навстречу.
– Малышка, которую вы провожали, это она?
– Да. Это Леа.
– Жаль, если с ней что случится! Не буду терять ее из виду, можете мне довериться.
Вирджиния Нолан была высокой красивой женщиной, превосходно сохранившейся благодаря должному уходу. Она говорила любезным, но повелительным тоном, внушающим страх. Она носила очки в весьма изящной оправе, что только подчеркивало суровые черты ее лица. Ее адвокат, Салливан, худощавый, гладко выбритый, молчаливый мужчина, прятал глаза под темными очками и держал на коленях дипломат. С Учителем они разговаривали по-английски, сидя втроем на заднем сиденье «линкольна». Леа сидела впереди, между Карлом и Андузом. Машина ехала по Реймсу.
