– Люди молятся за вас, – сказала она пациенту. – Филиппос, Мария и Ангелос остановили меня, узнав, что я направляюсь к вам. Они очень обеспокоены.
Константин улыбнулся. В его глазах снова вспыхнул интерес.
– В самом деле?
Неужели он думает, что она говорит это только для того, чтобы сделать ему приятное?
– Да, некоторые константинопольцы даже постились и всю ночь провели в молитвах. Они любят вас и, думаю, очень боятся потерять.
– Скажи им, что мне необходима их поддержка, Анастасий. Поблагодари их от моего имени.
– Хорошо, – пообещала Анна, смущенная тем, что Константин нуждается в утешении.
Поправившись, не возненавидит ли он ее за то, что ей слишком многое известно?
На следующий день Мануэль вновь открыл дверь Анне и тотчас увидел корзину, которую она держала в руках. Там были блюда, подготовленные Симонис для Константина.
– Угощение для епископа, – пояснила Анна. – Как он?
– Гораздо лучше, – ответил Мануэль. – Боль утихла. Но он все еще очень слаб.
– Через некоторое время он поправится.
Она передала слуге суп, велев подогреть его, и оставила хлеб на столе.
Анна подошла к спальне Константина, постучалась в дверь и, дождавшись ответа, вошла.
Епископ уже сидел на кровати. Его кожа все еще была бледной, глаза ввалились. Лицо обычного мужчины уже покрывала бы щетина, но лицо Константина оставалось гладким.
– Как вы? – спросила Анна.
– Лучше, – ответил он, но она видела, что он по-прежнему чувствует слабость.
Анна потрогала его лоб, потом нащупала пульс и слегка ущипнула кожу на предплечье. Она по-прежнему была липкой и вялой, но пульс стал более стабильным. Анна задала епископу несколько вопросов о характере боли. В это время вошел Мануэль, неся суп и хлеб.
Пока Константин ел, Анна сидела рядом с ним, поддерживая его и аккуратно помогая. Она собиралась с духом, чтобы задать вопросы.
– Пожалуйста, ешьте, – приговаривала она. – Вам нужно быть сильным. Я не хочу, чтобы нами управлял Рим, иначе ценности, которые я считаю непреходящими, будут уничтожены. Настоящая трагедия, что Виссариона Комненоса убили. – Анна заколебалась. – Как вы думаете, это могли подстроить римляне?
Глаза Константина расширились, рука, в которой он держал ложку, замерла в воздухе. Похоже, эта мысль не приходила ему в голову. Анна видела, что он подыскивает ответ.
– Я об этом не думал, – наконец признался Константин. – А возможно, следовало бы.
– Разве не в их интересах его устранить? – продолжала расспрашивать Анна. – Виссарион был ярым противником унии. В его жилах текла императорская кровь. Мог ли он способствовать возрождению веры в народе? Это сделало бы заключение союза с Римом невозможным…
