— Вызов в общежитие, комендантша встречает у крыльца: «Таня, будь осторожна, у мужика белая горячка „открылась“, никого не впускает, здоровый черт. Я ему сказала, что, мол, сейчас невеста твоя придет, открой…»
Подошли к двери, она — тук-тук: «Миша, невесту привела, открой, она хорошая, послушает только, укольчик сделает, витаминчик даст!» Впустил, большой такой, но как ребенок… Я укол сделала, уходить — а он не выпускает: невеста, мол!.. И куда комендантша-то делась! Придумала тоже «невесту» на мою голову. Кое-как выскочила, дрожу вся. Восемнадцать лет всего тогда было, маленькая, худенькая. Девчонка!..
Да, повторяет Татьяна Николаевна, сами были, как дети, а «настоящих» детей было раз-два и обчелся. Дружили крепко, сейчас, наверное, так не дружат. Ходили друг к другу в гости, играли в какие-то игры, на санках по поселку гоняли. В одежде, в том числе и женской, все было просто: шапки-ушанки, валенки, «костюмы метеоусловий», больше известные тогда как «куртки буровиков». Ну, — полушубок «крытый», если холодно. Мужская дубленка — вообще роскошь!
Пушкарева уезжала по «вызову», я на бегу спросил: как насчет «палат каменных» — нажили за двадцать-то северных лет? Татьяна Николаевна бросила на ходу:
— Квартира в щитовом финском доме — вот и все «палаты»! — побежала к машине, обернулась, сказала веселее: — Детишек нажили, двое их у нас, большие уже!.. До свидания, не болейте!
На сегодняшнее утро заведующая детским садом «Теремок» Татьяна Анатольевна Доброзорова заказала сантехника. Уже несколько дней кряду повариха жаловалась на «плачущую» батарею отопления:
— Татьяна Анатольевна, я банки устала подсовывать, пол на кухне постоянно в лужах!
Сантехник пришел к обеду, когда пищеблок уже работал в полную мощь, по коридорам разносился аппетитный запах творожных вареников. Был слесарь слегка навеселе, за дело взялся лихо:
— Так, — сказал, не глядя на заведующую, но блестя глазами на молоденькую розовощекую повариху, — ничего перекрывать не будем. Немного гаечку ослабим, подмотаем и тогда затянем, навечно. Все будет хоккей. Фирма веников не вяжет… — И заключил, отвернувшись к батарее, гремя инструментом, уже серьезно, почти сердито: — Правда, и триста «прямого» тоже не платит…
Татьяна ушла к себе в кабинет, села писать табель. Ее слегка поташнивало, была она на седьмом месяце, под сердцем толкался желанный для них с мужем Дениска. Хотелось, чтобы он был таким же веселым, как его мать, и таким же мужественным, как отец.
