Это было одно из представительств «Золотого ключика» в центре города. Заметил, что двери офиса лишь на главном входе тяжелы и основательны, видимо, для рекламы. Внутри помещения они оказались прямо-таки незаметными: прозрачные створки открывались от приближения к ним человека, — все, как положено в приличных домах. Решетки на окнах… — муляж (достоверный рисунок на стекле). Улыбчивый персонал. Тем не менее, положительность открытий портилась ощущением большого обмана, творимого давно и осознанно.
Хозяин кабинета — невзрачный лысеющий мужчина в непроницаемых очках. Его согбенность и шаркающая походка, как будто он был обут в комнатные тапочки, создавали впечатление домашности. В конце концов, мне надоела моя напряженность и подозрительность. Я немного отпустил вожжи, и почти успокоился. Хотя мои ощущения оставались все-таки далеки от ладных.
В самой беседе изначально угнетало то, что внешне вполне уютный, в преобладающей мере, человек, который со мной говорил, был, по сути, безглазым. Это его сразу охарактеризовало соответствующим образом: он с закрытым забралом. Оценивая, я понимал при этом, что мои соображения с одной стороны наивны (никто никому не обязан по части забрала), а с другой — нетактичны (очки, в данном случае, — скорее всего медицинский элемент). Но объективность — слабая сторона творческой личности! Он мне просто не нравился.
Да и кому понравиться услышать от ровесника в первых словах: «Молодой человек!..» Именно так он и обратился ко мне. Либо в этом была указка на барьер между нами и на мою нижнюю ступеньку, с которой мне предстояло внимать в данном случае хозяину положения, — либо мой «творческий» вид (каковой, например, имеют уличные художники) не согласовывался с возрастной солидностью (действительно: писатель без книги, в терминологии редакторов, — всегда молодой автор!) Оба варианта неприятны.
— …Да, молодой человек, они всего лишь поденщики, бумагомаратели, не побоюсь этих слов! Впрочем, я не хотел бы обидеть никого из ваших коллег, люди они, вероятно, добрые. Опять же, не могу без справедливой оценки: какие они вам коллеги! Да, они трудятся в газетенках. Да, они печатаются в разных, извините, «желтых», или как вы их меж себя называете, изданиях. Они пишут книжонки к юбилеям местных фирм и персон — по дешевому заказу, содрогаясь в похвалах, гиперболируя до неузнаваемости события, лица и прочее. Настрочили ли они что-нибудь значимое? Нет, серьезность у них отсутствует: не то, что в рукописях — в замыслах! Можно ли им доверить солидное дело, без сомнения в том, что оно не будет безнадежно испорчено, и принесет не прибыль, а вред? Ответ, надеюсь, понятен.
