Он выстрелил из дисраптера, сметая кучу спутанных веток, которые, кажется, преградили тропу. Наконец встретилось что-то твердое и настоящее, на что он мог резким действием выплеснуть свой страх. Капитан посмотрел на Корби и Линдхольма, пробивавшихся рядом. Линдхольм улыбался с отсутствующим видом, его клинок блеснул, обрубая тянущееся к группе черное щупальце. Корби работал мечом медленнее и не так уверенно, но с яростной, упорной неуступчивостью, отпугивающей лес. Хантер отвел взгляд, испытывая отвращение к себе из-за того, что не мог преодолеть ужас — слепой, тупой и почти подавивший его.
«Если есть какая-то надежда на то, что группа выживет, — с горечью подумал он, — то надеяться нужно на этих морских пехотинцев, а не на меня. Они — бойцы… А я — нет. Больше не боец».
Казалось, пройдет вечность, пока они вырвутся из леса, но сумрак вдруг отступил перед резким, слепящим светом, а воздух снова стал чистым и свежим. Группа вышла из-под деревьев, шатаясь от пережитого, но сохраняя тем не менее подобие боевого порядка и не отводя от леса стволов. Ветви тянулись за ней узловатыми пальцами, медленно раскачивались, но, видимо, не могли выйти за пределы владений растительности.
Хантер медленно опустил пистолет и выключил силовой щит, остальные по очереди последовали его примеру.
— Экстрасенс, похоже, вы были правы, — спокойно отметила разведчица. — Лес — живой и боится нас.
— А запах, будто уже год, как он умер, — добавил Корби.
Он тщательно соскребал с формы пятнавшие ее черные потеки, вполне довольный тем, что его голос остался ровным и безразличным.
Группа как могла отчистилась, стирая оставленные лесом пометки. Одежду и кожу покрывала плотная липкая слизь. Казалось, она шевелится и живет своей жизнью, омерзительно теплая на ощупь. Люди поворачивались, подставляя соседу плечи и спину.
— Ничего удивительного, что в лесу нет ни птиц, ни зверья, — наконец произнес Хантер. — Должно быть, лес их всех съел. Эта чертова штуковина отлично замаскирована. Пока не попадешь в самую середину, никакой опасности не видно. — Он обратился к де Шанс: — Экстрасенс, а сейчас что вы ощущаете?
Де Шанс нахмурилась:
— Ничего определенного. Голод. Ярость. Боль. И что-то еще, что я не могу распознать. Если это чувства, то у человека нет ничего подобного.
— Капитан, что же мы будем делать? — Голос Уильямса был вежлив, но настойчив. — Через лес мы двигаться не можем, а если обходить, то маршрут удлинится на несколько миль.
