Робин Гуд | страница 31
— Пощады! — закричал один из них, оглушенный и измученный ударами кизиловой палки монаха.
— Нет тебе пощады! — крикнул в ответ монах. — Хотели, чтобы вас приласкали, так получайте!
— Пощады, Бога ради!
— Не будет никому из вас пощады!
И кизиловая палка беспрестанно опускалась, поднимаясь лишь затем, чтобы снова опуститься.
— Пощады, пощады! — наконец закричали все разбойники вместе.
— Сначала бросьте копья!
Они бросили копья на землю.
— Теперь на колени!
Разбойники опустились на колени.
— Прекрасно! Осталось только вытереть палку.
"Вытереть палку" для веселого монаха значило хорошенько пройтись ею последний раз по спинам злодеев. Потом он скрестил на груди руки, и, опершись на палку, застыл в позе Геркулеса-победителя.
— Ну а теперь пусть вашу судьбу решает хозяин лома, — сказал он.
Гилберт Хэд волен был над жизнью и смертью этих негодяев; согласно нравам и обычаям того времени, когда каждый сам вершил правосудие, лесник мог предать их смерти, но он терпеть не мог проливать кровь, кроме как в случае законной самозащиты, а потому принял другое решение.
Шестерых раненых подняли, привели кое-как в чувство, стянули им за спиной руки и привязали к одной веревке, как галерных рабов. Потом Линкольн с помощью молодого монаха отвел их за несколько миль от дома в самую чащу леса и оставил там размышлять над своей судьбой.
Тайфера среди них не было. В ту минуту, когда Линкольн хотел привязать его к общей цепи, он неожиданно сказал:
— Гилберт Хэд, прикажи перенести меня на постель. Я должен тебе кое-что сказать перед смертью, Гилберт Хэд.
— Ну нет, неблагодарная ты собака; тебя скорее следовало бы повесить на первом попавшемся суку.
— Смилуйся, выслушай меня!
— Нет, ты пойдешь с другими.
— Выслушай меня, мне надо тебе рассказать нечто очень важное.
Гилберт хотел опять ответить отказом, но тут ему показалось, что губы Тайфера произнесли имя, пробудившее в нем множество горьких воспоминаний.
— Энни, он произнес имя Энни! — прошептал Гилберт, тотчас же склоняясь над раненым.
— Да, я произнес имя Энни, — слабым голосом прошептал умирающий.
— Ну так говори скорее, что ты о ней знаешь.
— Не здесь — наверху, когда мы останемся одни.
— Мы и так одни.
Гилберт и в самом деле так думал, потому что Робин и Аллан пошли рыть могилу неподалеку от дома, чтобы похоронить умершего, а Маргарет и Марианна еще не вышли из своего убежища.
— Нет, мы не одни, — сказал Тайфер, показывая на старого монаха, молившегося над трупом разбойника.
