Пока участники этой сцены готовились отразить нападение, осаждавшие, которым надоело напрасно колотить в дверь, решили прибегнуть к другому средству, и хижина лесника оказалась в большой опасности. Но, к счастью, Робин был бдителен и все видел со своего наблюдательного поста.
— Отец! — негромко окликнул он Гилберта с верхней площадки лестницы. — Отец, эти негодяи складывают перед дверью дрова и собираются их поджечь; нападающих всего семеро, не считая раненого, а тот, видно, полумертв.
— Клянусь мессой! — воскликнул Гилберт. — Надо не дать им времени разжечь хворост; дрова у меня сухие, и дом займется в мгновение ока, как костер в ночь на святого Иоанна. Живо отворяйте, отец-бенедиктинец, отворяйте! И всем приготовиться!
Отступив в сторону, монах протянул руку, поднял железную перекладину, отодвинул засовы, и через приоткрывшуюся дверь в комнату повалился хворост.
— Ура! — закричал главарь разбойников, первым просунув в щель голову. — Ура!
Но не успел он сделать и шага, как в горло ему вцепился Ланс, а малки Линкольна и монаха обрушились на его затылок, и он рухнул у порога.
Та же участь постигла и следующего за ним бандита.
С третьим удалось разделаться точно так же, но четверо оставшихся сумели вступить в борьбу, и они не были остановлены, как их предшественники, собаками, все еще не выпускавшими своих жертв; завязалась настоящая драка; Гилберт и Робин, заняв позиции, безусловно могли бы ее быстро прекратить и добиться победы, расстреляв противника стрелами из своих колчанов, потому что нападавшие были вооружены только копьями; но Гилберт не хотел кровопролития и предпочел предоставить монаху-бенедиктинцу и Линкольну обстоятельно поколотить палками подручных барона Фиц-Олвина, а потому и он и Аллан Клер только отражали удары копий.
До сих пор кровь пролилась лишь от укусов собак, но тут Робину стало стыдно, что он бездействует, к тому же ему захотелось показать свое умение; поскольку Линкольн научил его владеть палкой не хуже, чем Гилберт — луком, он схватил древко алебарды, и его мулине присоединилось к устрашающим ударам его товарищей.
Не успел Робин подойти к дерущимся, как один из разбойников, огромный, как Геркулес, свирепо и насмешливо ухмыляясь, отступил на шаг перед Линкольном и монахом, обернулся к юноше и сделал выпад. Но Робин не потерял хладнокровия и, отразив удар копья, который мог бы проткнуть его насквозь, ответил на него прямым горизонтальным ударом в грудь, заставившим бандита отлететь к стене и сползти по ней.
