. Потом набьет карманы табачком и бутылками так, что еле ползет по сходням. И у нас то же самое.
– Мне не нужно от вас ни водки, ни табака.
– А что же вам нужно, черт возьми?
– Мне нужно знать, что случилось с вашей бывшей женой. Поэтому спрашиваю, что вы можете о ней сказать, что она за человек.
– Человек? Она хороший человек. Чего вы от меня добиваетесь? Я ее люблю. А вам надо меня подловить. Слышали от этого полицейского в Андерслёве, что я ее поколачивал. А вам известно, что он сам мне однажды по морде съездил? Никогда не думал, что у него духу хватит. Это мне-то – меня всего один раз в жизни били, да и то – четверо против одного. В Антверпене. Но в Андерслёве он был прав, а я не прав, вот и смирился.
Мартин Бек посмотрел на Морда.
Похоже, старается изобразить, что он не так уж и плох…
– Вы долго были женаты? – спросил Мартин Бек.
– Да. Сигбрит было всего восемнадцать, когда мы сошлись. Через два месяца я ушел в плавание. И после все время был в море, только на месяц-другой приезжал домой каждый год, и все было очень здорово.
– Вы говорите об интимных отношениях?
– Ну да. Я ей нравился.
– А остальные десять месяцев?
– Она говорила, что верна мне, и у меня не было никаких доказательств обратного.
– А вы сами?
– Сам-то я в каждом порту душу отводил.
– А что вы говорили дома?
– Кому, Сигбрит? Что говорил – мол, ни разу не изменял, только и ждал отпуска. И теперь ничего не сказал бы, если бы не такие дела. Теперь-то все равно.
– Вы хотите сказать, потому что Сигбрит мертва?
Если Мартин Бек ждал, что его собеседник вспылит, то он ошибался. Морд отхлебнул из стакана, и рука его не дрожала.
– Так и стараетесь меня в ловушку заманить, – спокойно произнес он. – Не выйдет. Во-первых, я в тот день был на пароме, а во-вторых, не верю, что Сигбрит мертва.
– А что же вы думаете по этому поводу?
– Не знаю. Зато я знаю кое-что другое, что вам и в голову не приходило.
– Например?
– У Сигбрит есть свое маленькое тщеславие. Ей жутко нравилось быть женой капитана и хозяйкой маленького домика. Пока мы были вместе, нашего заработка вполне хватало. Да у меня еще кое-что для себя оставалось. Потом мы разошлись. Разошлись и разошлись, что тут поделаешь, но с какой стати мне платить ей за то, что она от меня избавилась. Так что никакого пособия или другой помощи она от меня не получала. И после развода ей уже шиковать не приходилось.
– Почему же вы разошлись?
– Невмоготу мне было торчать в этой деревне и ничего не делать. Вот и ударился в запой, орал на нее, мол, убери, почисти ботинки, колотил ее, а ей это не по нраву было. И ничего удивительного. Потом-то я себя сколько раз за это ругал. И сейчас сижу здесь и кляну себя. За это и за то, что пятнадцать лет выпивал в день по две бутылки. Поехали!
