– Мое почтение, – сказал он.
В кабинете были два человека. Один стоял, прислонившись к оконной раме, и жевал зубочистку. Он был сильный и крупный. Другой, долговязый, худощавый, с зачесанными назад волосами и живыми глазами, сидел за столом. Оба были в штатском. Мужчина за столом окинул Мартина Бека критическим хмурым взглядом и сказал:
– Пятнадцать минут назад я прочел в газете, что ты за границей и ведешь упорный бой с международной шайкой, занимающейся контрабандой наркотиков. А спустя несколько минут ты входишь собственной персоной и говоришь: «Мое почтение». Что это за манеры? Тебе от нас что-нибудь нужно?
– Помнишь небольшую поножовщину в начале января? Некоего Матссона?
– Нет. С чего бы мне его помнить?
– Я это помню, – мрачно сказал мужчина, стоящий у окна.
– Это Монссон, – сказал комиссар. – Он занимается… послушай, что, собственно, ты сейчас делаешь?
– Ничего. Я сказал, что ухожу домой.
– Вот именно, ничего не делает и говорит, что уходит домой. Так что же помнит герр коллега Монссон?
– Я уже забыл.
– И все-таки, не мог бы ты оказать нам такую услугу?
– Только в понедельник. Теперь у меня уже закончился рабочий день.
Послушай, ты что, обязательно должен так чавкать?
– Я отвыкаю от курения.
– Что ты помнишь об этой драке?
– Ничего.
– Совсем ничего?
– Нет. Этим занимался Баклунд.
– А что об этом думает он?
– Не знаю. Он старательно расследовал это дело несколько дней. Но он был само молчание.
– Значит, тебе везет, – сказал Мартину Беку мужчина за столом.
– Что ты имеешь в виду?
– Разговор с Баклундом – это сплошное удовольствие, – пробормотал Монссон.
– Вот именно. Это наш любимчик, он пользуется огромной популярностью. Он будет здесь через каких-нибудь полчаса, так что извольте стоять по стойке смирно.
– Спасибо.
– Матссон – это тот, кого вы разыскиваете?
– Да.
– И он сейчас в Мальмё?
– Думаю, что нет.
– Это вовсе не развлечение, – удрученно произнес Монссон.
– Что?
– Эти зубочистки.
– Так закури, черт возьми! Кто тебя заставляет грызть зубочистки?
– Говорят, есть какие-то зубочистки с привкусом, – сказал Монссон.
Каким доверительно знакомым казался Мартину Беку этот жаргон! Очевидно, кто-то испортил им день. Звонили жены, предупреждали, что остынет еда, и интересовались, есть ли на свете другие полицейские, кроме них.
Он предоставил им самим заниматься собственными проблемами и отправился в буфет выпить чашку чаю. Вытащил из кармана письмо Слуки и снова прочел скупые показания свидетелей. Где-то у себя за спиной он слышал следующий разговор:
