– Вот именно, – задумчиво проговорил Колльберг. – Вот именно.
Оба они устали, и им очень хотелось уйти домой. Но в заключение они задали еще несколько вопросов:
– Кто стрелял в Пальмгрена?
– Мы знаем, что стреляли не вы, но вы знаете имя стрелявшего. Кто он?
– Где он?
– Когда и где вы родились? – спросил Гюнвальд Ларссон, уже не понимая, о чем говорит.
Наконец, потеряв всякую надежду, они вызвали дежурного полицейского врача и, передав Бруберга на попечение дежурным, сели в свои машины и отправились – Колльберг к жене, которая уже уснула, а Ларссон – сожалеть о своей испорченной одежде. Прежде чем лечь, Колльберг попытался позвонить Мартину Беку, но безуспешно. Гюнвальд Ларссон не собирался звонить ни Мартину Беку, ни кому-либо еще.
В тот день Колльберг, правда, принимал участие и в более удачном допросе.
Как только он и Оса Турелль привели Хелену Ханссон в холодную негостеприимную комнату в полиции нравов, она совершенно упала духом, и показания полились из нее столь же обильно, сколь и проливаемые при этом слезы. Им пришлось включить магнитофон, чтобы записать все, что она говорила.
Да, она была «девушкой по вызову». Да, к ней часто обращался Хампус Бруберг. Он передал ей чемодан и билет на самолет. Она должна была лететь в Цюрих и оставить в гостинице чемодан на хранение. Он должен был прибыть на следующий день из Женевы и взять чемодан. Ей было обещано за труды десять тысяч крон, если все пройдет удачно. Что в чемодане – она не знает. Хампус Бруберг сказал, что им нельзя рисковать и лететь одним самолетом. Да, при появлении полицейских она попыталась связаться с Брубергом, который жил в отеле Карлтон под именем Франка, но не застала его.
Гонорар за выполнение поручения в Мальмё составил не тысячу, а полторы тысячи крон.
Она сообщила номера телефонов девушек, к сообществу которых принадлежала. Да, она живет проституцией, но, во-первых, не одна она такая, а, во-вторых, она никогда ничем другим не занималась.
В связи с убийством она решительно ничего не знает. Во всяком случае, не больше того, о чем уже рассказывала.
Колльберг был склонен поверить ей в этом, как и во всем остальном.
В Мальмё Паульссон старался вовсю.
В первые дни – в субботу и воскресенье – он сосредоточил свое внимание на служащих отеля, он хотел, так сказать, взять в кольцо того, кого искал. По опыту он знал, что поручение выполняется легче, если знаешь, кого ищешь.
Он завтракал, обедал и ужинал в ресторане отеля, а в остальное время пребывал в холле. Вскоре он убедился, что бессмысленно сидеть в ресторане, навострив уши и спрятавшись за газету. Большинство посетителей говорили на непонятных ему иностранных языках, а если официанты и обсуждали события, происшедшие в среду, то делали это отнюдь не поблизости от его стола.
