– Вернемся к человеку, который стрелял. Вы его когда-нибудь прежде видели?
– Нет. Это был совершенно незнакомый мне человек.
– Узнаете ли вы его, если снова увидите?
– Может быть. Но я в этом далеко не уверена.
– Каким он вам показался?
– Лет тридцати пяти или скорее сорока. У него узкое лицо и редкие темные волосы. Роста он, по-моему, среднего.
– Можете ли вы еще что-либо сказать о нем?
– Нет, у него очень обычная внешность.
– К какому общественному классу вы бы его отнесли?
– Общественному классу?
– Да. Похож ли он на состоятельного человека?
– Пожалуй, нет. Скорее на конторского служащего или простого рабочего. У него вид нуждающегося человека. – Пожав плечами, она продолжала: – Но вам не следует особенно полагаться на то, что я говорю. Дело в том, что я только бегло на него взглянула. Позже я пыталась собрать свои впечатления воедино, но я в них совершенно не уверена. Многое из того, что я видела, может оказаться чистейшим, если не воображением, то…
– Попыткой воссоздать события постфактум? – подсказал Колльберг.
– Вот именно. Постфактум. Увидишь что-то или кого-то очень бегло, а потом, когда пытаешься вспомнить подробности, часто ошибаешься.
– Видели ли вы его оружие?
– Какую-то секунду. Это был пистолет с довольно длинным дулом.
– Вы разбираетесь в оружии?
– Нет, совсем не разбираюсь.
Колльберг перевел разговор на другую тему.
– Знали ли вы директора Пальмгрена раньше?
– Нет.
– А остальных присутствовавших? Были ли вы с ними знакомы?
– Только с директором Брубергом. Остальных я никогда раньше не встречала.
– Но Бруберга вы знали?
– Да, он иногда пользовался моими услугами.
– В качестве кого вы находились в Мальмё?
Она посмотрела на него удивленно:
– Конечно, в качестве секретаря. Правда, у директора Бруберга есть постоянный секретарь, но она не ездит с ним в поездки.
Она говорила свободно и уверенно. Все казалось хорошо отрепетированным.
– Стенографировали ли вы или вели протокол в этой поездке?
– Да, конечно. Днем же было совещание. И я записывала, о чем шла речь.
– А о чем шла речь?
– О различных делах. Честно говоря, я не очень в этом разбираюсь, просто записывала.
– Есть ли у вас стенограмма?
– Нет, я расшифровала все, когда вернулась домой в четверг, и передала протокол директору Брубергу. Стенограмму я выбросила.
– Вот как, – сказал Колльберг. – Сколько вы получили за работу?
– Гонорар в двести крон плюс, конечно, за проезд и гостиницу.
– Так. А это трудная работа?
– Не очень.
Колльберг обменялся взглядами с Осой Турелль, которая пока что не произнесла ни слова.
