– Ну как? Поймал Эдвардссона? – спросил он.
– Да, сейчас он в газете, но часа в три будет дома, – ответил Скакке. Заглянув в свои записи, он добавил: – Камрергатан, два.
– Позвони и скажи, что я буду у него в три часа, – сказал Бек.
Дом на Камрергатан был, очевидно, заселен первым из строившихся здесь домов. На другой стороне улицы горбатились приземистые старые здания, которым скоро предстояло пасть жертвой зубастых экскаваторов и освободить место для новых больших доходных домов.
Эдвардссон жил на самом верхнем этаже и сразу же после звонка Мартина Бека отворил дверь. Это был человек лет пятидесяти, с умным лицом, украшенным крупным носом. По обеим сторонам рта залегли глубокие морщины. Прищурившись, он посмотрел на Мартина Бека:
– Комиссар Бек? Входите.
Он прошел в комнату, очень скромно обставленную. Вдоль стен тянулись книжные полки, на письменном столе у окна стояла пишущая машинка с заправленным в нее и наполовину уже заполненным листом бумаги.
Эдвардссон снял кипу газет с единственного в комнате кресла.
– Садитесь, я принесу что-нибудь выпить. У меня в холодильнике есть пиво.
– Пусть будет пиво, – сказал Мартин Бек.
Эдвардссон сходил на кухню и вернулся с двумя бутылками пива и стаканами.
– «Бекс Бир». Пиво Бека, – сказал он. – Нам в самый раз.
Разлив пиво по стаканам, он уселся на диван, закинув руку на спинку.
Мартин Бек сделал большой глоток. Пиво было холодное, в жару такое только и пить. Потом сказал:
– Ну, вы ведь знаете, по какому делу я пришел?
Эдвардссон кивнул, закуривая сигарету.
– Да, Пальмгрен. Не могу сказать, что я горько оплакиваю эту потерю.
– Вы его знали?
– Лично? Вовсе нет. Но так или иначе мне все время приходилось наталкиваться на это имя. На меня Пальмгрен производил очень тяжелое, неприятное впечатление. Впрочем, я никогда не терпел людей его толка.
– Что значит – «его толка»?
– Людей, для которых деньги – все, и которые не брезгуют никакими средствами, чтобы их добыть.
– Я с удовольствием выслушаю ваше мнение о Пальмгрене потом, если вы захотите, конечно, но пока меня интересует другое. Вы видели человека, который в него стрелял?
Эдвардссон провел рукой по волосам, в которых уже пробивалась проседь.
– Боюсь, что тут я вам помочь не сумею. Я сидел, читал и, собственно, среагировал на все это только тогда, когда тот человек уже вылезал из окна. Меня интересовал в первую очередь Пальмгрен, а стрелявшего я видел лишь мельком. Он очень быстро исчез, и, когда я опомнился и подбежал к окну, его уже не было видно.
