Я постаралась выровнять дыхание. «Ничего страшного не происходит, – успокаивала я себя. – Ты гладила себя там много раз, знаешь, что это не больно, наоборот, приятно. Успокойся, Клара, возьми себя в руки!»
Он это почувствовал. Таир навис надо мной на вытянутых руках, усмехнулся и стащил с меня бельё, затем опустился обратно, накрывая меня всем телом.
Я схватила его за руку, из последних сил пытаясь удержаться на грани здравомыслия.
– Это ты срывал с меня пуговицы в карете, – обвинила я его дрожащим голосом. – Почему же тогда не изнасиловал?
Мужчина усмехнулся. Ему было не до разговоров.
– Раздвинь ноги, – я не реагировала. – Ну же, Клара, будь послушной девочкой, раздвинь ноги.
Он схватил меня за внутреннюю сторону бёдер и раздвинул их в стороны.
– Будет чуть-чуть неприятно, – сказал куда-то в шею.
Затем – одним резким движением протолкнул в меня член.
И мгновенно – вспышка боли, которая медленно утихала, пока он накачивал меня размеренными толчками.
Я смотрела на Ревокарта, на его напряжённое, покрытое испариной лицо, и думала о том, как неправильно всё происходит.
Было бы всё иначе, если бы я согласилась стать его женой? И почему я? Небеса, почему именно я?!
•••
Он не стал мучить свою жертву, требуя невозможного, и после первого же раза позволил мне уснуть. Со мной так часто бывало – от большого напряжения я проваливалась в сон.
На рассвете я услышала звуки – в комнату внесли сидячую лохань. Поставили и сразу же удалились.
Ревокарт лежал рядом со мной. Заметив, что я проснулась, он пододвинулся ко мне ближе и одним движением заставил оказаться на нём сверху.
– Пусти, – пискнула я.
Но не тут-то было. Он целовал меня долго, страстно, подминая под себя и переплетая свои ноги с моими. Смущая, ломая слабое сопротивление моих рук.
– Я распорядился, чтобы тебе принесли воду, – сказал спустя несколько минут, отвлекаясь от моего рта.
Он встал, подошёл к камину, где вчера оставил недопитый бокал вина, и одним глотком опустошил его… и опять его внимание было приковано ко мне. Мерзавец был очень доволен, это было видно по его расслабленной позе, ленивой мимике лица, подрагивающим уголкам губ.
Я не стала играть на публику (он уже всё видел) – поднялась и голышом прошла к лохани.
Села. Смыла в себя кровь и покрылась краской смущения, когда заметила следы на простынях.
– Вот этого тебе точно не стоит стыдиться, – сказал Ревокарт, проследив за моим взглядом. – Это всего лишь значит, что я был твоим первым мужчиной.
