)… Любуйтесь, любуйтесь! И это называется полуиндивидуальный пошив! Одно плечо еще в подвале, другое уже на чердаке… Иногда, мадам Лоранс, на работе невредно и за собой последить, а не только за тем, что делают другие…
Жизель. Цвет вам очень к лицу…
Леон. Цвет? Вы что, еще и издеваетесь надо мной?
Жизель. Да нет, месье Леон, я совершенно искренне…
>Мари заходится нервным смехом.
Леон (вопит) Хватит, повеселились, каждое изделие буду проверять, проверять и перепроверять! И если стежки будут слишком большие, если напортачите, заставлю все переделывать заново, пока не получу что надо! Шить, а потом распарывать — это, конечно, тоже работа, но денег за нее платят негусто, и вы в этом скоро убедитесь. У вас тут была сладкая жизнь, ничего не скажешь, но этому пришел конец! Слышите, конец! Теперь я сделаю так, что будет каторга, как в других местах, как повсюду, как у конкурентов. А то нашли дурака, понимаешь ли…
>Пока он кричал, Симона потихоньку, стараясь не привлекать к себе внимания, отнесла и положила только что законченную вещь на гладильный стол, сняла рабочий халат, надела пальто и теперь, делая немые знаки мастерицам, продвигается к выходу. В последний момент Леон замечает ее маневр.
А это еще что такое? На место! Сейчас же на место! Как прикажете все это понимать? Входят, выходят, когда заблагорассудится. Здесь что, проходной двор?
Симона. Мне тут нужно сбегать по одному делу, сейчас будет обеденное время, я думала воспользоваться…
Леон. Я сам решаю, когда бывает обеденное время и когда не бывает.
Симона. Я предупредила мадам Элен, что мне надо отлучиться. Это очень важно.
Леон. Ничего не желаю знать, здесь командую я, и спрашивать разрешение надо у меня!
Симона. Вас не было, поэтому я сказала вашей жене.
Леон (вопит). У меня, у меня надо спрашивать! У меня! И я говорю «нет»! Если все будут по полдня бегать по своим делам, а потом сидеть на больничном…
Симона (протестуя). Я за три года один раз сидела на больничном — всего неделю. И брала при этом работу на дом!
Леон. Чепуха! Если не в состоянии вкалывать, нечего тут занимать табурет. Каждое рабочее место на вес золота, от желающих наняться отбоя нет, работа не переводится круглый год, никаких «мертвых сезонов». Или надо выдавать продукцию, или увольняться… Тут не место для стонов, слез, походов по личным делам, тут не богадельня и не Красный Крест… От вас требуется работать, и работать так, чтобы из-под ваших рук выходили безупречные изделия, которые можно спокойно поставлять заказчику, не боясь, что тебе их швырнут назад, в зубы… Кто заплатит за партию брака, которую сейчас вернули Максу? Я, кто же еще!.. Чтоб я больше не слышал ни смеха, ни крика, ни рыданий, ни песен! Начиная с сегодняшнего дня никто не имеет права отлучиться ни на час. Ни на час, вы слышали? Даже если ваши дети подыхают, даже если ваши старики загнивают, даже если ваших мужей разорвало на мелкие кусочки! Меня это больше не интересует, ясно? Чтоб заниматься личными делами, у вас есть вторая половина субботы и все воскресенье.
