>Немец кивает, он грустен.
Симон. Никогда не думал, что такое возможно. Не успеешь отвернуться, как у тебя дома сидит бош…
Мори. Эй, потише! Это мой дом, ясно?! А потом, не каждый день удается напасть на неприкаянную жидовскую семейку, надо брать то, что есть, первого встречного, и жить с ним… А то ишь как просто, все уезжают, не дождавшись даже освобождения Парижа, гоп-гоп, привет, би-би, и нет никого, а мне что, одному оставаться? Нет уж, дудки, я никогда, понятно, никогда больше не буду один. (Немец по-немецки спрашивает у Мори, не доводится ли Симон ему сыном. Мори тревожно смотрит на Симона.) Что он говорит?
Симон. Иди на фиг!
Мори. Спасибо, большое спасибо.
Симон (неохотно). Он спрашивает, не являемся ли мы отцом и сыном.
Мори. Да, такие идиоты нечасто попадаются!
>Немец уходит, возвращается с фотоаппаратом и спрашивает по-немецки, нельзя ли ему сделать фотографию на память об отце и сыне.
Что еще он говорит?
Симон (не глядя на него). Он хочет фотографию на память об отце и сыне.
>На улице рассвело.
Мори. Скажите ему, что я не ваш отец, а вы не мой сын, и поживей.
>Поют петухи.
Симон. Сами устраивайте ваши дела.
>Встает.
Мори (внимательно оглядев немца, обращается к Симону). Сегодня он выглядит получше. Наверное, снадобье подействовало.
Симон. Что она сказала?
Мори. Кто?
Симон. Лея, моя жена, она просила мне что-нибудь передать?
Мори. Да, да…
Симон. Так что же вы молчите и мелете всякую чушь!
Мори. Она сказала, что… что она будет приходить на лиможский вокзал каждый день между пятью и шестью, а если вы разминетесь в Лиможе, то она поедет а Париж и будет жить у Шарля, или у Леона, или…
Симон. Или?
Мори. Черт возьми, в конце концов, мне надоело быть посредником! Я забыл.
Симон. Согласен, долой посредников.
Мори. Согласен, согласен на все сто процентов, долой!
Симон. Между пятью и шестью на вокзале в Лиможе…
>У него перехватило дыхание.
Мори. Она сказала, чтобы вы захватили швейную машинку.
Симон. Что?
Мори. Она забрала все вещи, но машинка слишком тяжелая. Она рассчитывает на вас.
Симон. У нее не все дома! Эта рухлядь даже не наша!
Мори. Семейный подарок!
Симон. Вы что, думаете, что я стану таскать за собой эту реликвию?
Мори. Да мне наплевать… Я только передаю вам то, что она просила.
Симон (поднимает машинку вместе с футляром). Ох, черт, ну и тяжесть…
>В изнеможении садится, прячет лицо, отвернувшись от Мори. Немец по-немецки спрашивает, что происходит.
Мори. Что он говорит?
Симон. Черт! Будет очень мило, когда вы останетесь вдвоем!
