Симон (рычит). Это что еще за дрянь?
Мори (садится на кровати и размахивает палкой). Кто там?
Симон (направляет фонарь на Мори). А вы что здесь делаете?
Мори. Разговорчики! Я здесь у себя дома! (Прикрывает рукой глаза.) Уберите свет.
Симон. Где они?
Мори. В Лиможе.
Симон. В Лиможе?
Мори. Ваша теща не могла больше выносить деревню. (Поднимает и опускает руки.) Тогда…
>Симон кивает, потом вздыхает.
Симон. А Рири?
>Мори опускает голову. Симон снова кивает, садится к столу и берет валяющуюся на нем горбушку.
Мори. У меня есть колбаса.
>Встает, достает из кармана колбасу, завернутую в клетчатый носовой платок, и осторожно разворачивает. Потом вынимает перочинный нож и церемонно отрезает несколько ломтиков. Симон ест с почти религиозным благоговением. Мори садится напротив него.
Ну, вы теперь герой? Вы освободили Тулузу?
Симон (продолжает есть). Ничего я не освобождал. Они решили, что я слишком стар для перестрелок. Никогда в жизни я не пришивал столько пуговиц и не чистил столько картошки! Война — дело молодое.
Мори. И не только война, говорят.
Симон (кивает и повторяет). И не только война. (Пауза.) Почему мы так тихо говорим?
Мори. Правда, почему? Наверное, нет причин орать.
Симон(кладет в сторону хлеб, встает, прислушивается и шепчет). Вы меня обманываете? Они там, там! Лея! (Идет к соседней комнате, но Мори торопливо преграждает ему дорогу. Симон останавливается. Он удивлен и взволнован.) Что здесь происходит?
Мори. Я вам расскажу…
Симон. Что расскажете?
Мори. Ничего. Я вам объясню, и все тут. Когда ваши дамы уехали, здесь, знаете ли, стало как-то пусто. А потом мы с невесткой перестали ладить друг с другом, можно и так сказать, из-за ее мужа, моего сына. Он вот-вот вернется, это вскружило ей башку, и она чокнулась. Тогда я и решил вернуться в свою нору. Когда у тебя завелся еж, самое лучшее — не садиться на него, так ведь?
Симон (прислушивается и показывает на соседнюю комнату). Там кто-то спит!
Мори. Я же вам объясняю… Слушайте. Вот. Когда я остался здесь один, совсем один, я не вынес этого одиночества. А тут как раз у партизан оказались пленные, которых надо было пристроить у надежных людей. Я сходил в мэрию и взял у них одного, вот.
Симон (после паузы). Не понимаю.
Мори. И понимать нечего.
Симон. Там что, немец?
Мори (как будто пытается сдержать смех). Вот именно. (Молчание. У Мори по-прежнему такой вид, словно он старается не рассмеяться.) Только мне не повезло, с самого начала он все время плачет, если, конечно, не спит.
