Мама, прошу тебя…
Лея. Он вернется, скоро вернется, он уехал ненадолго.
Мать (пьет). Я бы тоже с удовольствием уехала, особенно надолго.
Морисетта. Мама…
Мать. Что мне здесь делать, а?
Морисетта. Ты прячешься, как все.
Мать. Я прячусь? В честь чего это я прячусь? Ваш отец никогда не позволил бы мне прятаться…
>Морисетта, скрытая пеленками, суетится у плиты, ребенок снова начинает плакать.
>Морисетта пытается успокоить младенца, наклоняется над коляской и сюсюкает.
>На улице начинается петушиная перекличка. Ребенок плачет все громче.
Мать. Ну вот, началась серенада. Мои дочери никогда не плакали, никогда. Мой сын — да. Поначалу сыновья плачут больше, чем дочери. А Рири? Рири — сын моего сына? Или нет?
Лея (устало). Да, мама, да.
Мать. Почему же тогда он меня не навещает? Должны внуки иногда навещать бабушек или нет?
Лея. Да, мама. Мама…
Мать. Что?
Лея. Постарайся больше не говорить на идише.
Мать (пристально на нее смотрит). Твой псих ненормальный уехал, чего же ты боишься, дорогая Лея, чего ты боишься?
Лея. Мама, не надо говорить на идише, особенно на людях. Никогда, понимаешь, никогда не говори при людях на идише. Мы можем говорить между собой, ладно, но только не на людях. Понимаешь?
Мать. На людях? Каких людях?
Лея. Просто на людях, мама.
Мать (помолчав). У нас в Польше мы тоже ходили в деревню за яйцами, маслом и… разве ж я помню, за чем еще… Но на день или на два, и никогда дольше, никогда. Тамошняя деревня — это ужасно, Лея, ужасно, как здесь.
Лея. Мама, оденься, ты простудишься.
Мать. Если бы простуда могла одолеть меня… Здесь нет ни кафе, ни тротуаров, ни одной лавочки. Если бы беда могла унести меня и пощадить остальных, то беды бы и не было, а… (Поворачивается к Лее.) Ты плачешь?
Лея (вытирая глаза). Нет, смеюсь.
Мать. Почему ты плачешь, скажи, глупая?
Лея (помолчав). Мне не хватает этого психа, мама. Мне жутко хочется кричать, а не на кого… Мне нельзя было отпускать его… нельзя было отдавать Рири святошам. Ни за что. Я должна была помешать… (Закрывает лицо руками.)
Мать (подумав). Это было до того?
Лея. До чего, мама?
Мать (напряженно думает, потом повторяет). До того?
Лея. Да, мама, это было до того.
>Мадам Шварц неожиданно бодро спрашивает.
Мать. Который час?
Морисетта (проходя мимо с коляской). Семь часов.
Мать (удивленно). Уже? Да, такова жизнь, время уходит, а мы остаемся, день окончен, скучно, кто-то уезжает, а мы остаемся.
Морисетта. Сейчас семь часов утра, мама, семь утра!
Мать.
