Более совершенный аппарат трудно было себе представить. Он имел штатив, позволявший делать плавные панорамы в любой плоскости на 360 градусов. Для того времени это было большой новинкой. В короткое время я освоил камеру, мне казалось, что ею можно снимать с закрытыми глазами. Не успел я опомниться от счастья, что владею этой камерой, как получил вместе с другими операторами направление в Ленинград снимать прилет «Графа Цеппелина» в СССР.
Вот и началось оно, то, к чему я стремился, о чем непрестанно думал, о чем мечтал. В вагоне поезда я долго не мог заснуть. Я вспомнил свою первую, неудачную поездку в этот город и стук колес на обратном пути в Саратов: «Не попал! Не попал!» Это совсем другой ритм, другая мелодия.
Наконец, я уснул и увидел фантастический сон: я лечу на огромном корабле с парусами и пропеллерами на кончике мачт, и на каждом парусе написано: «Граф Цеппелин». Собираюсь снимать, но пленки в кассетах нет, и камера вдруг стала мягкой-мягкой, а двойные объективы, похожие на глаза, вдруг посмотрели на меня и заплакали настоящими слезами…
Я проснулся. В руках у меня была тощая вагонная подушка, в купе было темно, и только изредка мелькали за окном случайные огоньки полустанков. Начинался рассвет.
Ленинград предстал совсем другим — солнечным, жарким, пестрым, веселым, праздничным. Мы промчались на открытом «линкольне» в гостиницу «Астория», а оттуда сразу же на аэродром.
Какой он — этот «Граф»? Махина, судя по фотоснимку в газете. Мы очутились на зеленом поле аэродрома. Низко над полем кружил маленький самолетик, вдали рядком стояли еще такие же.
Мы разложили свои кофры с аппаратурой и начали ждать. Я ни с кем не был знаком, и на меня никто не обращал внимания. Я волновался. Еще раз тщательно проверил камеру, оптику, штатив. Все работало превосходно.
Аэродром волновался. Люди то и дело поднимали головы к небу. Но оно было бледно-голубым и совсем чистым — ни облачка, ни самолета.
Вдруг раздалось: «Летит! Летит!» Поднялся шум. И действительно, вдали показалась точка. Она росла и превращалась в сигару все больших и больших размеров. Мы все забегали в поисках своего места. Я стал снимать. Волнение мое тут же улетучилось. Я спокойно, как мне казалось, снимал приближение корабля, изредка меняя оптику. Пока все шло гладко. Я имел возможность проверять и контролировать все свои действия. Недостаток времени еще не захлестнул меня. Все шло хорошо, и я все больше и больше успокаивался и начинал верить себе, камере и своей удаче.
