И так, с чего начать? Шесть лет назад, если верить рассказам отца и братьев, был относительно спокойный период жизни. Мелкие стычки были обыденным делом, между бароном и князем ещё не пробегала кошка зависти и раздора, так что мстить отцу было некому и не за что. Хотя в то, что в комнате никто не бывал, я верил с трудом. Слишком чисто, опрятно и пыли нет, а значит, есть служанка, которая изредка заходит сюда с уборкой и отцу даже не обязательно знать об этом. Надо осторожно расспросит прислугу....
Два дня у меня ушло на то, что бы вычислить доверенную служанку моей матери, но это не значит, что я занимался только этим. Вместе с наставником мы продолжали разбирать обгоревшие остатки семейных хроник и архива. В четвёртом мешке было, наконец-то, найдено кое-что стоящее, а вот о пергаменте Седрика мой учитель не обмолвился ни словом.
Как я и предполагал, доверенным лицом леди Эльзы была её наперсница, прибывшая с ней из княжества. С детства она прислуживала моей матери и была скорее подружкой, чем служанкой, даже не побоялась вместе с ней поехать 'к этим дикарям'. А вот где и как отец познакомился с матерью, он никогда не рассказывал. Самым странным в этой истории было то, что отцу леди Эльзы формально принадлежали земли на границе независимых баронств и княжества и мой отец получил законные права на них. Со временем поместье неплохо обустроили и укрепили, оно даже стало приносить небольшой доход...
Варя, так звали эту пожилую женщину, провела меня в покои матери совсем другим путём, предназначенным для прислуги, так что было не удивительно, что барон ничего не знал об этом.
- Варя, послушай, а разве на этом столе при жизни матери ничего не стояло? - я сразу же взял быка за рога.
- Конечно, стояло, молодой господин. Главным украшением была ваза для цветов, это был подарок барона в честь первой годовщины их свадьбы и бедняжка Эльза очень ей дорожила.
- И где сейчас эта ваза?
- Здесь, - Варя подошла к секретеру и отодвинула в сторону крышку. - Вот она. Я убрала её так как очень боялась, что в суматохе её нечаянно разобьют, - она всхлипнула, - Эльза очень любила её и в ней всегда стояли живые цветы, даже зимой. Только когда я прятала вазу, цветов в ней не было.
Не знаю, то ли всё дело в моей интуиции или в везении, но я достал из вазы свёрнутый в трубочку пергамент, перевязанный выцветшей ленточкой. Начав читать, я сразу понял, что это прощальное письмо матери своему любимому.
