— Денег?
Все как-то слегка напряглись. Я давно заметил, что само слово «деньги» — равнодушными не оставляют никого. Есть в этом слове некая магическая сила.
— Ну да, нормальных — зеленых. За погон. Какое звание?
— Не помню… старлей, вроде бы. Или капитан.
— Неважно. Сто баксов и майора покроят.
— Сто баксов… скажешь тоже! Нет сейчас у меня ничего. Голяк! Даже твои, вчерашние, с пацанами пропили.
Я достал свои жалкие остатки. Сто баксов я оставлял себе на непредвиденные проблемы. Еще русских было тысячи полторы.
— На…
Я дал ему стольник и еще пятьсот нашими.
— А это на водку. Чтобы сто раз не бегать. Возьми на все…
Мишка сразу ушел. Он был прав — надо было действовать сразу, пока дежурный протокол не оформил.
Пришли они неожиданно быстро. Я оказался прав: сто баксов — весомый аргумент.
Варя возмущалась. Ее звонкий голосок слышно было еще из подъезда, если не с улицы.
— Не, ну ты видел, — обратилась она ко мне прямо с порога, — туфли нет! Только купила!
И показывает мне свой новый модный полуботинок, с оторванным каблуком.
— Семь сотен отдала! Фирма! Ну, суки, вы у меня еще попляшете!
— За «фирму» семь сотен не платят, — сказал я.
— Да?! Понимаешь много, Айвазовский! Ты посмотри, какой фасон — последний писк!
Я посмотрел — под глазом у нее красовался новоиспеченный синяк.
— Заткнись, — сказал ей Мишка.
Затыкаться Варя и не собиралась. Напротив, ее распирало поведать о своих злоключениях. Кроме мата и «эти козлы» я ничего, впрочем, не разобрал…
В голове у меня как-то вдруг всё смешалось. И забродило. Выпивка, почти бессонная ночь, дурной рассказ Вари, похожий на истерику — заводили меня. Ко всему прочему: тараканы, ползающие по столу, в наглую, не таясь… оторванный каблук «фирменного» полуботинка, собака…Я дал ей кусок колбасы из нашей закуски, и она буквально грызла мне ноги, требуя еще. Я не давал. Всё это меня начинало жутко раздражать. Захотелось спрятаться. Я вспомнил, что меня, собственно, звали в гости, обещая отдельную комнату, любовь и ласку… Во всяком случае, на элементарный покой, я мог рассчитывать. Взамен получил обычный дурдом, а этого добра и в повседневной жизни я насмотрелся с избытком.
Я вообще, не люблю большие и шумные компании. Тем более, незнакомых людей. Все были возбуждены и нетрезвы. Чумной энергетикой веяло от застолья…
Я встал. Варя сидела рядом, пересказывая в сто первый раз, как ее мучили в гестапо эсэсовцы в милицейской форме. Я ей говорю:
— Покажи, мадмуазель… сделай милость, где тут можно кинуть кости, по причине — отдохнуть.
