Звали ее Аленка.
Другим и смысла врать не было. Через два-три часа разбегались и вероятность увидеться вновь в этом бешеном городе такая же, как с таксистом. Некоторые, правда оставляли свой телефон… Но, все одно, наши короткие встречи и личные жизни, не имели точек соприкосновения.
Проститутки врут или когда на бабки клиента хотят выставить, или на жалость давят. (Что по сути одно и тоже). Леденящих душу историй у них заготовлена масса. Тысяча и одна ночь, а может и того круче. Некоторые истории действительно с кем-то из них происходили, некоторые существовали, как легенда. Своеобразный банк «ужастиков» для определенного контингента. Кстати, лоха они сердцем чуют и жалости к нему не жди. И обобрать могут, и кинуть… Профессия жестокая. Понятие милосердия, стыда, совести с их трудом несовместимы.
Это всё для семьи. У многих из них на содержании были дети, сестры, братья, матери.
— И что, твои не догадываются, каким ты промыслом здесь занимаешься?
Отвечали по разному. Некоторые говорили:
— Ты что! Я ж со стыда умру. Для них я на рынке торгую.
И ведь не врала — действительно на рынке торговала. Только товар на том рынке — специфический…
Некоторым было уже наплевать:
— А что делать? Надоело все. Как есть, так и есть.
Аленка же мне ответила с вызовом:
— Наших дур за бутылку водки свои пацаны дерут и триппером награждают, а мне приличные бабки платят, между прочим…
— А триппером не награждают?
— Свят, свят, свят…
Свою же историю она рассказала просто, без пафоса. Так обыденно, что я и не слушал вначале. Говорила она торопливо, нервно, немного заикаясь… Квартирка в Богородецке. Богородецк — поселок городского типа. Как я понял из ее рассказа — красивейшее место под Тулой. При этом — страшная дыра. Пацаны все на заработки кто куда подался. В основном в Москву. Остальные — пьют. Работать? Можно. На хлебозаводе за полторы штуки. А квартирка? Нормальная квартирка, однокомнатная. Брат с зоны откинется, — сливай воду. Пить будет с друзьями, пока опять не сядет.
— А родители?
— Отец умер, когда мне тринадцать было.
— А мать?
— Трое суток в лесополосе искала. Сама нашла.
— Что за лесополоса?
— За городом. Убили ее и там кинули. Менты и не чухнулись искать. Сама нашла. Да-а… Кому это нужно? Все знали, кто ее убил… Наши же пацаны и убили, а у них папаши крутые. Короче, все знали, да молчали. У кого бабки ломовые, тот и заказывает музыку.
— Откупились?
— А черт их там разберет… Ищут! Уже два года прошло. А здесь — нормально. Девчонки все наши — из Богородецка. «Мамочка» с нашей улицы. Никого тут силком не держат. Хочу — уеду, хочу — назад возвращусь.
