Но что бы я ни делал, как бы верно ни служил Конвенту, я оставался для всех тем самым «из бывших» – и это определяло мою судьбу. Я не мог рассчитывать на серьёзную должность. Моим потолком оставалось место простого следователя, которому ещё и не доверяют никакие действительно серьёзные дела.
Я считал, что так и буду до конца дней своих разоблачать мелкие контрреволюционные кружки разных интеллигентов и прочую мелочь, недостойную даже отдельного упоминания в отчётах, идущих наверх. Они всегда проходили по графе «прочие происшествия». Однако делать своё дело я привык хорошо, потому, наверное, и уцелел во всех многочисленных чистках, после которых в рядах стражей оставалось всё меньше и меньше тех, о ком можно было сказать, что они «из бывших». Меня даже приглашали в недавно созданный уголовный розыск, и я подумывал о том, чтобы принять это предложение. Хотя мне и не сильно импонировало служить под началом жестокого человека по имени Ловец воров, прославившегося тем, что при царском режиме, работая простым стражником на улицах, лично шашкой отрубал ворам правую руку. И теперь он с преступниками не особенно церемонился. А глядя на него, поступали так же и прочие сотрудники уголовного розыска. Но, как бы то ни было, а там пока ощущалась сильная нехватка кадров, и место мне бы точно нашлось. Однако я пока медлил.
И домедлился до вызова в столицу. К самому товарищу Гамаюну.
Так уж сложилось, что я никогда прежде не бывал в столице. Родом был из мест сильно северо-западнее её. Воевал над Йольдиевым морем с имперцами, а после в Приитилье и у Хаджитархана с нейстрийцами. Гонялся по Великой степи за бандитами, а в Хаджитархане, собственно, и остался служить в страже.
В первые минуты, когда я только сошёл с большого пассажирского корабля, столица произвела на меня неизгладимое впечатление. Редко мне, привыкшему в глинобитным домикам Хаджитархана и уже основательно подзабывшему свой родной город, приходилось видеть такие высокие здания. Они словно подпирали крышами тяжёлые тучи, висящие над городом.
Наверное, тем, кто встречал меня, я показался законченным провинциалом. Едва сойдя с трапа корабля, уставился на столичные красоты, раскрыв рот.
Встречали меня трое в характерной для всех стражей одежде. Кожаные куртки свободного кроя, под которым легко прятать кобуры с оружием и фуражки с красной башенной короной.
— Товарищ Ратимир, — протянул мне руку старший из стражей, — вас уже ждут.
