«Господь этого хотел. Этого не должно было случиться, и иначе как чудом назвать нельзя. Володю уже травили. Но в то время партия и правительство как раз кокетничали с Западом, утверждая, что большевики в 1917 году не готовили вооружённый переворот, и во всём виноваты эсеры. Мы попали в струю! Мне сказали, что я должен показать революционного героя, в которого будут играть мальчишки.
А когда картина уже была снята, началась очередная холера. Режиссёр Кулиджанов на каком-то очередном съезде КПСС сказал, что наше советское кино самое лучшее в мире, но на нём есть тёмное пятно — эксперимент Одесской киностудии с „Опасными гастролями". Мол, они пытаются тайно протащить в наш идеологический советский кинематограф методы американского коммерческого кино. Такого комплимента до сих пор мне не отваливал никто! И я понял, что картину не выпустят в прокат… Но ошибся. Выпустили, на заработки.
С Геннадием Збандутом, директором Одесской киностудии, мы поехали в Москву по вызову правительственной телеграммой уже после того, как картину практически запретили в Госкино СССР. Вдруг нам заявляет сам министр кино Романов: „Кто сказал, что плохая картина?! Поздравляю!" Мы с Геной были почти в инфарктном состоянии…
Картина пошла в Москве одновременно в 70 кинотеатрах! Успех был ошеломительным, а в „Правде" вышла разгромная статья ныне здравствующего и, как и прежде, пишущего заказные статьи господина Капралова, где от моего фильма не оставили камня на камне. Это только потом он стал «классикой советского кино».[91]
«На фильм не утвердили Риту Терехову, — вспоминал режиссёр, — потому что мне предложили снимать Лионеллу Пырьеву. Это был своего рода компромисс на утверждение в роли Высоцкого. У Тереховой осталась обида. Я не борец! Правда, никому не лизал задницу, но и не отстаивал с пеной у рта каждый свой кадр»[92].
На роль главного противника Бенгальского, руководителя одесской полиции Думбадзе, режиссёр хотел пригласить ведущего актёра БДТ Е. Копеляна, но тут проблемы были иного рода: на Е. Копеляне держался весь репертуар театра. Однако директор картины С. Цивилько успокоил: „Всё будет в порядке, мы с Гогой Товстоноговым большие приятели"».
«Георгий Александрович Товстоногов, главный режиссёр БДТ, был фигурой монументальной, но многие звали его за глаза Гогой, и Юнгвальд-Хилькевич поверил.
Когда же приехали в Ленинград и пришли в БДТ, Цивилько стал заметно нервничать, и Хилькевич понял, что насчёт приятельства — полное враньё. Тут как раз появился Товстоногов, и отважный брехун ринулся ему навстречу: „Привет, Гога! Что, не узнаёшь? Нехорошо! А ведь ты мне обещал, что если обращусь, ты актёра отпустишь. Вот мне нужен Фима Копелян"».
