Стражники, стоявшие у царских дверей со скрещенными копьями, посторонились, и Тордул шагнул в покои отца. Павлидий, в роскошном белом гиматии с золототканными изображениями Нетона, сидел в кресле с любимым длинношерстным котом на коленях. Перед царем стояли верховный судья Укруф в черной простой одежде и дородный военачальник, весь в серебряных пряжках и браслетах.
Павлидий поглядел на сына сквозь финикийское стеклышко.
- Они отказались, - отрывисто сказал Тордул, кидаясь на мягкую скамью. - Опасаются, что ты их обманешь.
- Рабы - они и есть рабы, - презрительно сказал Укруф.
- Ослепительный, дай мне подкрепление и - клянусь громами Нетона - мои воины сегодня же поднимут их всех на копья! - прорычал военачальник. Серьги и браслеты звякали в такт его словам.
Павлидий покачал головой.
- Гадирская конница стоит у восточного рукава Бетиса, - сказал он. - Они только и ждут, чтобы мы оттянули заслон от реки.
- Да я и не прошу снимать оттуда воинов, Дай мне отряд дворцовой стражи - и сегодня вечером я сложу головы бунтовщиков к твоим ногам.
- Нет, - сказал Павлидий. И, помолчав, повторил: - Нет.
- Твоя воля. - Военачальник потеребил завитую бороду. - Тогда придется ждать, пока они околеют от голода.
- Ждать тоже нельзя. Через три дня праздник Нетона, к этому дню с бунтовщиками должно быть покончено. - Зеленое стеклышко снова уставилось на Тордула. - Ты узнал, где они держат самозванца?
- Я ходил гонцом, а не соглядатаем, - резко ответил Тордул.
Павлидий поджал губы. Промолчал.
- Ослепительный, - сказал военачальник, - сегодня ночью к нам перебежал один из бунтовщиков, Если пожелаешь, я его допрошу.
- Вели привести его сюда.
Тордул хотел было выйти следом за военачальником, но Павлидий остановил его:
- Мне может понадобиться твой совет. Останься.
- Не очень-то ты прислушиваешься к моим советам, - проворчал Тордул, глядя в узкое оконце.
- Всему свое время, сынок. Прежде всего нужно покончить с бунтом. Тогда мы сможем отбросить гадирцев и дать бой карфагенянам. Сам видишь, положение трудное. А все потому, что Аргантоний слышать ничего не хотел о Карфагене. Он был уверен, что никто не осмелится напасть на Тартесс.
- Слыхал я, будто Аргантоний помер не своей смертью. Верно это?
- Кто тебе сказал?
- Слух такой ходит.
Павлидий почесал кота за ухом.
- Укруф, - тихо произнес царь, - вели своим людям прочистить уши. Шептунов - хватать и лишать свободы. Пусть глашатаи прокричат мой указ: у распространителей недозволенных слухов будут вырваны языки.
