Девушка едва не задохнулась от возмущения:
— Ставлю последний доллар — так оно и было!
— Последний доллар? — повторил маркиз, озадачившись. — Никогда не слышал этого выражения.
— А вы никогда и не встречали похожую на меня, — прошипела в порыве злости Лексия.
— Даже не пытаюсь это оспаривать. Полагаю, так говорят в Штатах?
— Да, и у меня для вас найдется еще немало крепких словечек!
— Очаровательно!
— Ничего очаровательного я в этом не вижу, — отрезала Лексия.
— Смею заметить, вы на меня сердитесь.
— Сержусь? Это слишком слабо сказано! Все равно что меня ошпарили кипятком! Вы даже представить себе не можете, насколько сильно я рассержена!
Маркиз сочувственно усмехнулся:
— Думаю, я догадался об этом, как только вас увидел.
— Отлично. Значит, мы друг друга понимаем.
— Но разве не это — главное? — спросил он. — Мы действительно понимаем друг друга — и намного лучше, чем если бы сегодня впервые встретились.
— Мне больше нечего вам сказать! — вспыхнула Лексия.
— И хорошо, потому что ваш папенька посматривает на нас с изумлением. Вы позволите проводить вас в гостиную и познакомить с моими родственницами?
Втроем они прошли в следующую комнату. Сидевшие там две пожилые леди с интересом стали рассматривать вновь пришедших.
— Это мои тетушки, Летиция и Имельда.
Старушки тут же принялись объяснять, что они — сестры дедушки маркиза, то есть Фрэнсис приходится им внучатым племянником. И живут они тут же, в господском доме.
— И я этому безмерно рад, — сердечно заверил гостей маркиз. — Благодаря вам, дорогие тетушки, мне никогда не бывает одиноко.
Благодарные улыбки озарили лица пожилых дам.
Лексия же подумала, что старушки тоже бедны как церковные мыши, на которых они, кстати, были очень похожи, и что они не имеют своего жилища, раз им приходится ютиться в каких-то закоулках этого огромного запущенного особняка.
На самом деле Лексия впервые попала в настоящий английский загородный особняк. Хайклифф-холл не шел с ним ни в какое сравнение. В этом доме, с его высокими, украшенными живописью потолками и позолоченными люстрами, она чувствовала себя, как на другой планете.
Первым впечатлением были пышность и великолепие, но стоило присмотреться — и оказывалось, что шторы обветшали, а потолки и ковры не мешало бы почистить. А еще — оклеить стены заново, обновить слой позолоты на светильниках…
Чай подали в гостиной. Посуда была очень красивой, тончайшего дрезденского фарфора. Но заварник и две чашки были из одного сервиза, а остальные три — из другого, тоже дрезденского.
