— Я правда очень тебя люблю, па. — Она вздохнула. — Но каждый человек должен бороться за то, что считает для себя правильным, и ты знаешь это лучше, чем кто-либо. Поэтому не сердись на меня. Дай мне время подумать и самой решить, чего я хочу от жизни. А еще не забывай: я — твоя дочь, и это означает, что я, как и ты, хочу сама принимать все важные решения.
Отец усмехнулся:
— Ты права, Лексия. Помню, мой отец не раз говорил мне: «Сделаешь, как я скажу», а я в это время думал: «Черта с два!»
Лексия тоже улыбнулась:
— Если я скажу «Черта с два!», тебе это не понравится.
— Еще бы!
— Значит, найду другие слова. Па, мы с тобой очень похожи, поэтому мне придется делать одновременно и то, что я сама считаю правильным, и то, что считаешь правильным ты.
На этот раз мистер Дрейтон засмеялся.
— Я тоже тебя обожаю, мое сокровище! — сказал он. — И горжусь тем, что у меня такое разумное дитя. Конечно, ты хочешь иметь некоторую свободу выбора, это естественно. И я не тиран…
Какое-то время они оба молчали. Лексия знала, что отец не отнесся к ее словам всерьез. А Гарри Дрейтон был уверен, что, несмотря ни на что, сумеет все сделать так, чтобы дочь выбрала себе в мужья маркиза Уимбортона.
Да, у Лексии имелась свобода выбора, но в пределах его собственных пожеланий. То есть — никакой.
«И папа не знает о маркизе того, что знаю я», — думала девушка, вспоминая слова Фрэнка.
«Самовлюбленный, надменный, считает себя лучше всех на свете…»
Хорошо еще, что она вовремя об этом узнала, — благодаря Фрэнку, который повел себя с ней как добрый приятель. Теперь Лексия знала, как ей себя вести: она заставит маркиза пасть к своим ногам, но сама при этом останется холодна.
Может быть, завтра они с Фрэнком снова увидятся? Она расскажет, как прошло чаепитие в особняке маркиза, и Фрэнк снова посоветует что-нибудь дельное?
Вспомнив о нем, Лексия невольно улыбнулась — Фрэнк такой симпатичный!
Она закрыла глаза и представила себе его лицо — выразительный нос, твердо очерченный подбородок, темные волосы с рыжеватым отливом…
И его губы она помнила очень ясно — крупные и красивые, словно созданные для поцелуев.
Лексия одернула себя. Фрэнк — наемный слуга, проживающий в доме маркиза. Она представила себе, что бы сказал отец, сумей он прочесть ее мысли, и ужаснулась.
Но природная тяга к независимости все же заставила ее произнести:
— Знаешь, па, в Штатах я узнала много важного для себя. Например, что все люди равны.
— Нонсенс! И чем скорее ты выбросишь это из головы, тем лучше.
