А у меня больше нет ни единого шанса спастись.
5
Когда настало время выписки, свершилось странное чудо. То ли страна у нас стала такой богатой со своей бесплатной медициной, то ли еще что, но дикий счет в триллион рублей мне вручать не стали. Оказалось даже, что в мое распоряжение теперь поступает вполне сносное инвалидное кресло.
Едва увидел это сиденье на колесах, — закрыл глаза и прикусил губу. Так, чтобы никто больше не видел, что именно я на самом деле чувствую. Ведь отныне эта гребанная колесница со мной навсегда!
Обрубок, кусок человека, который даже задницу себе нормально подтереть не может!
Инвалид…
— Вас отвезет домой наш водитель, — сообщил доктор. — Удачи вам, Илья. От всего сердца.
6
Прошла неделя. Неделя дождей, бессонницы и судорожного глотания антидепрессантов пополам с обезболивающими. Единственный визит мне нанесли полицейские. Они и в клинику проходили, но там им со мной разговаривать запретили.
Честно говоря, не особо запомнил, о чем беседовал со стражами порядка. А, когда они ушли, я вновь вернулся к ритуалу самоистязания.
Часами сидел напротив зеркала в прихожей, разглядывая свою физиономию. Отеки уже стали спадать, только синяки под глазами еще были отвратного черно-желтого цвета. Я поправлялся. И все же было кое-что другое, что уже никогда не вернется в норму — мерзкий, ненавидимый мною обрубок ноги. Уродливая насмешка судьбы!
7
В телефонной трубке длинные гудки. Потом, наконец, на том конце провода раздается знакомый голос Ольги Ивановны.
— Алло?
— Здравствуйте, — говорю, — Аня дома?
Молчание. Черное проклятое молчание.
— Илья?
В голосе Анькиной матери уничижительная жалость и какое-то неудобство, словно я прилюдно высморкался или испортил воздух.
— Здравствуйте, — повторяю. — Аня дома?
И вновь пауза. Через секунду голос Ольги Ивановны меняет тембр.
— Илюша, а ее нет. Знаешь, она ведь теперь учится в Москве, и…
Я кладу трубку. Я чувствую, что это ложь. Она мне врет. Но, странное дело, я ненавижу за это не ее, а себя.
На что я надеялся, кусок говна?! Анькины родители еще в девяностых звались новыми русскими, со всеми им положенными квотами, достижениями и регалиями в виде заводов, огромных поместий, гаража из пяти машин премиум-сегмента. Теперь они бизнесмены, Ольга Ивановна стала знаменитой светской львицей, Аня же — для кого-то выгодной партией, но суть от этого не поменялась.
На меня всегда в этой семье смотрели косо и с удивлением, как на забавное недоразумение. Сирота, пусть с приличным образованием, некурящий и непьющий, но зато бедный. А в наше время это все равно что бельмо на глазу. Издали видно.
