…Если только она не пришла сюда нарочно, чтобы вскружить Тайпану голову ностальгической эйфорией, заставить его размякнуть и излить ей душу.
И, надо признать, отчасти ее план сработал – голова Тайпана продолжала восторженно кружиться. Что же касательно излития души, это выяснится лишь утром. Потому что в ближайшую пару часов им обоим будет явно не до разговоров…
Любовники-рецидивисты окончательно выдохлись, когда за окнами забрезжил рассвет. Усталые, они лежали под одним одеялом. Разве что не в обнимку, как раньше, а лишь соприкасаясь плечами и бедрами и чувствуя тепло друг друга.
Она докуривала вторую сигарету. Он, подложив руку под голову, задумчиво смотрел в потолок. Пока они занимались любовью, Тайпану хотелось сказать Гюрзе о многом: извиниться за былые ошибки и недопонимание; признать, что, возможно, это она была права пять лет назад; поблагодарить за эту и за все прошлые ночи; просто шепнуть о том, что она ничуть не изменилась и по-прежнему хороша во всем. Но сейчас, когда ничто не мешало ему завести этот разговор, он вдруг утратил такое желание. Наоборот, остыл, протрезвел и устыдился тому, что едва не раскис перед бывшей любовницей, которая вчера натравила на него убийц. Да и сегодня доверять ей было глупо, не сказать самоубийственно.
– Чего молчишь, Илья? – спросила она, затянувшись сигаретой. – О чем задумался?
Тайпан насторожился. Он всегда так делал, когда его называли по имени. А с тех пор, как они с Гюрзой расстались, никто больше к нему так не обращался.
– Думаю о том, что победитель вчерашней игры все-таки получил свою бесплатную девчонку, – отшутился он. – Причем лучшую из всех возможных.
– Не самый умный комплимент – приравнивать меня к здешним наемным шлюхам! – фыркнула Гюрза и стукнула его ногой под одеялом. Обиделась она, конечно, в шутку, но лягалась почти всерьез. – Хотя отчасти ты прав. Разница между ними и мной лишь в том, что мне больше платят, и я сама выбираю позу, в какой хочу трахаться.
– Об этом я тоже не забыл, – кивнул Тайпан. – Впрочем, на твой выбор я никогда не жаловался. Он меня полностью устраивал.
– А что случилось с другими твоими вкусами за это время? Сильно они изменились?
– Навряд ли. Не замечал у себя тяги к новшествам. Я уже не в том возрасте, чтобы менять укоренившиеся привычки.
– Да брось. Из тебя такой же старик, как из меня монашка. Нет, правда, а вдруг я перестала тебя удовлетворять? Вдруг вместо побитых жизнью брюнеток ты теперь предпочитаешь молоденьких лупоглазых блондинок?
