— Вот вы и составьте протокол за лицо.
— Протокол я буду составлять вообще обо всем… Как вы в сад залезли, как вишню поломали…
— А за это что может быть?
— Суд разберет, — спокойно сказал дежурный и вытащил бланк.
— Вот что, Валентин, — вмешался в разговор старик. — За тобой и раньше такие грехи водились. Яблок мне было не жаль, но ведь ты как-то целый сук у яблони сломал. Ну, а теперь тебе наука. В другой раз не полезешь. Иди по-хорошему домой и чини штаны… Сколько крику поднял, а сам же виноват.
— Пойдемте, Валя, — сказала Соня, дернув за рукав кавалера.
Леденцов долгим взглядом посмотрел на старика и, круто повернувшись, вышел вслед за девушкой.
— Ладно. За мной не пропадет, — зло пробормотал он на улице. — Когда-нибудь рассчитаемся.
— А ты что дерешься, садовод? — строго спросил дежурный Ваню, когда пара скрылась за дверью.
У мальчика дергалась нижняя губа и в глазах стояли слезы.
— Обидно ему, Максим Савельевич, — заступился старик. — Он сад очень любит. За каждой веточкой ухаживает… А тут испортили целый сук.
— Всё равно драться нельзя. Куда это годится!
— На собаку я удивляюсь, — говорил старик. — Всегда ласковая… Ну, поворчит, если чужой идет, полает, а тут словно на медведя кинулась…
Когда старик с внуком ушли, Максим Савельевич перечитал докладную записку о том, что за его дежурство никаких происшествий не случилось, подумал… и подписал.
Самовар поджидал на столе. Степан Васильевич в нижней рубахе, в домашних туфлях сидел у окна и читал газету.
Мать принесла на тарелке нарезанный большими кусками пирог.
— Садитесь чай пить. Голодные, наверно. Ты куда, Ванюшка?
— Я сейчас вернусь.
Ваня пошел в сад, взяв в баночке немного вара. Острым ножом он срезал ветку на вишне, чуть ниже сломанного места и стал тщательно замазывать срез варом.
— Ну что в газетах пишут? — спросил старик, наливая чай в блюдце.
— Гитлер жмет… В Африке англичанам туго.
— Неужели и нам воевать придется?
— Всё может быть. Такая заваруха во всем мире… Водоворот!
Мать с тревогой прислушивалась к разговору мужчин.
— Не говорите вы страсти такие! — вздохнула она. — Я на моем веку две войны пережила. Неужели еще и третью… Подумать страшно.
— Я думаю, что нынче ничего не случится. А вот на будущий год зарекаться не берусь, — сказал спокойно дед.
Из сада пришел Ваня.
— Уроки сделал? — спросил его отец.
— Сделал.
— Когда успел? Ночь в саду просидел.
— Я с вечера сделал, как из школы пришел.
— Вот что я хотел тебе сказать, Иван. Пора тебе о своей специальности подумать. Кончишь пятый класс и с осени в ремесленное училище.
