Потому-то барыня и успокоилась, знала, что сейчас точно ничего с дочкой не случится. Сар-мэн хоть и безголовый, но всё же Макутин человек, беспредельничать не станет. Вот кабы уйсуры девок умыкнули, ханьцы или кавказские чикинцы, вот тогда действительно надо было бы волноваться. А так Званская написала письма и Макуте-Бею и Сар-мэну с предложением встретиться и обсудить вопрос о выкупе дочки и её служанки. К слову будет сказано, Макуту-Бея и Сар-менова папашу она даже очень неплохо знала. Все они когда-то в одной школе учились, а другой в их тогдашнем захолустье и не было.
Так в хлопотах да воздыханиях и день прошёл. Прохору ближе к вечеру принесли телеграмму от Генерал-Наместника, в коей их высокопревосходительство немедленно требовали Еноха Миновича к себе на конфиденциальную аудиенцию. Долго думали, что отвечать на сей призыв, и решили — августейшему оку надобно донесть всю истинную правду. Так и сделали. И, по настоянию Глафиры, ответ подписали: «Исполняющий обязанности коменданта Чумымской крепости Прохор Филиппович Званский», правда, прежде, чем прописать фамилию, долго спорили, какова она у Прохора, эта самая фамилия. Его-то отродясь никто по фамилии и не называл, так всё более Прошка да Прошка. Верх взяла барыня, настояв на родственности.
— А что, правильно, — отряжая посыльного на почту, довольная собой, рассуждала Полина Захаровна, — надо когда-то и тебе в люди выбиваться, а то всю жизнь служишь, служишь, а проку — пшик! А тут глядишь, может, и чин какой дадут, да впрямь комендантом поставят, а то уже, почитай, годов пятнадцать, как крепость-то наша без главы.
— А что я — не голова? — с деланой обидой произнёс Прохор, которому были приятны рассуждения родственницы.
— Ты голова, ты у нас на все случаи голова.
— А, между прочим, Прохор Филиппович за последние какие месяца три над пороховыми погребами крышу перекрыл, — многозначительно добавила Глафира Ибрагимовна.
— Ох, ты уж меня-то не смеши, какие пороховые погреба? Да он там со своей инвалидной командой капусту квасит, огурцы солит и самогон втихую курит.
— Ну, барыня, это пока порохов нетуть, а как война?! — стояла на своём верная служанка.
— Батюшки святы! — всплеснула руками Званская, — вы только гляньте на неё! Глафира! Не втюрилась ли ты в эту облезлую обезьяну?
Прохор смутился. А Глафира, может быть, впервые в жизни не поддакнула своей хозяйке.
— Почему же это Прохор Филиппович — обезьяна? Он эщо вполне справный мужчина, да и родственник ваш как-никак будет.
