– Ты мне всё расскажешь, нутте! (нем., шлюха. – Авт.). Чартхи! – обратился немец к одному из своих вассалов. Тот схватил Прию и повалил спиной на софу. Если бы здесь был Виктор, он, конечно, сразу же узнал бы маленького «ниндзя» с Английского кладбища, который пытался убить журналиста отравленной стрелой из трубки.
– Убери руки, подонок! Отпусти меня! – Женщина билась в истерике, сопротивляясь изо всех сил. Её лёгкий домашний халатик был уже порядком измят и изорван в борьбе с незваными гостями. – Убери от меня свои грязные лапы!
Чартхи, иезуитски улыбаясь, прижал Прию к подушкам и зафиксировал её голову на подлокотнике, запустив большие пальцы ей за щёки.
Старый садист тем временем достал из горящего камина заранее заготовленную раскалённую кочергу и приблизился к софе.
– Штойте, шо мной ‘ожно договориша! – слова женщины звучали невнятно из-за растянутых изнутри щёк.
– Все мы будем гореть в аду. А жирные ещё и шкварчать, – засмеялся немец.
– Но это восе неодязательно, тодождите! Я фсё вам скажу! – Прия вращала своими большими глазами, наблюдая, как один из грабителей достал из шкафа шкатулку, вынул оттуда какие-то документы и, бегло просматривая, одну за одной отшвыривал бумаги на пол.
– Существует три разновидности людей: те, кто видит; те, кто видит, когда им показывают; и те, кто не видит. Мы пока не видим, но обязательно увидим, – ответил зловещим шёпотом немец, приблизив раскалённый металл к лицу несчастной непалки. – Где карты, я тебя спрашиваю?!
– Вы ничего не найдёте! – кричала Прия. – В доме ничего нет!
– Твой дед, тупой проводник Азир, говорил то же самое, – засмеялся сумасшедший старик.
– Так это вы покалечили дедушку? – Прия была в шоке.
Она хорошо помнила своего деда, который всю её сознательную жизнь ездил в инвалидной коляске. Он был добрый и наивный, как ребёнок. При этом в нём была какая-то удивительная жизненная мудрость. Всё, что он предвещал, как правило, сбывалось, а всё, что советовал, – было наилучшим из выборов. Он умер, когда Прие было четырнадцать лет. По древнему обычаю, старого Кансакара хоронили сидя, чтобы он мог медитировать и вернуться в этот мир, когда ему захочется. Азир очень любил рассказывать о красотах гор, о картах, которые ему удалось нарисовать в путешествии с Николаем Рерихом, но когда беседа доходила до его страшных переломов ног, он всегда замолкал… И вот сегодня Прия встретилась с человеком, который знал о старике больше, чем она сама.
