…На пороге стоял пожилой европеец в сопровождении нескольких бутанцев.
– Намасте, дарлинг! – сказал старик, но произношение немедленно выдало в нём немца.
– Гутен таг, геноссе. Вас ист лос? – не растерялась Прия, владеющая, помимо русского, ещё английским и немецким. Она уверенно смотрела на непрошеных гостей. В своем родном доме, построенном ещё отцом, она не боялась ничего.
Старик на мгновение опешил, услышав родной язык. Затем кивнул сопровождавшим его людям. Прия не успела вскрикнуть, как к ней подскочили двое приземистых и крепких бутанцев. Первый заткнул рот женщины одной рукой, обхватив за шею второй. Другой бутанец ухватил её за ноги, едва справляясь с извивающимся телом. Они понесли непалку внутрь её жилища. Старик оглянулся. Во дворе стояли ещё пятеро бандитов в бутанской одежде.
– Двое со мной, один на двери, двое по периметру, – скомандовал немец и вошёл в дом.
Номер в королевской гостинице, учреждённой ещё самим Лисаневичем, действительно был шикарным. Но Виктору было не до любования интерьерами. Он всё ещё был под впечатлением от вечера с Прией. Он знал, что это встреча будет для него тяжёлой, но даже не мог себе представить насколько. Ни его сила воли, ни самоирония на этот раз не спасали. Виктор злился сам на себя. Он взволнованно ходил по номеру из угла в угол, что с ним не случалось очень давно. «Да плевать. Будь что будет. Пойду к ней и расскажу всё как есть. В конце концов, мы с ней всегда были честными друг с другом, поэтому мы – это мы… Она мне нужна, но не меньше нужны карты её деда – это факт. Остаться – не смогу. Забрать её с собой – тоже. Это – утопия… Пойду… Позвоню».
Виктор достал свой смартфон. Двадцать два пропущенных вызова. «Как дети, честное слово».
«Плим, плим, плим, плим. Но если любишь – звони…
Плим, плим, плим, плим. Поговорим»,
– почему-то вспомнилась песенка Пугачёвой из перестроечной молодости.
Но поговорить не удалось. Теперь уже Прия не брала трубку.
– Ч-чёрт. Завтра позвоню, – психовал Виктор.
Он подошёл к своей «люксовской» кровати и, не снимая одежды, плюхнулся на неё и отвернулся к стене. Неожиданно какое-то внутренне чутьё заставило Лаврова вскочить. Он обул ботинки и, добавляя на ходу к своему гардеробу жилетку «милитари», быстро вышел из номера.
– Где бумаги? – шипел старый немец.
– Убирайтесь вон! – стиснув зубы, выдавила из себя Прия.
Она сидела на софе, туго связанная по рукам и ногам ремнями. Напротив неё стояли четверо бутанцев, внимательно следя за каждым её движением. Она в любой момент могла найти и нажать тревожную кнопку. Старик сидел в кресле, в упор глядя на непалку.
